— Со святыми упокой, Христе, Души рабов Твоих, там, где нет ни боли, ни скорби, ни стенания, но жизнь бесконечная… — крестясь, начал читать отходную молитву Лёва.
— Шэф, если он не заткнётся я его тоже выкину за борт, — сжимая пудовые кулаки, зарычал амбал телохранитель, тесня Лёву к борту.
— Сядь на месс… — попытался отдать команду Бухалин, но было поздно. Лёва сделал неуловимое движение ногой. Раздался сдавленный крик и десяти пудовая туша, как показалось Бухалину, оступилась и нелепо взмахнув руками вывалилась за борт. Карбас навалился всей своей массой на растяпу и, подмяв под себя, перемолотил его своим винтом на фарш.
На поверхность всплыли остатки спасательного жилета, какие-то тряпки и кишки. Чайки до этого беззаботно кружившие над карбасом, истошно крича и ссорясь, тут же стали рвать их на части. Второго телохранителя вырвало желчью на истошно орущего Бухалина. Воспользовавшись возникшим на карбасе беспорядком Лёва с быстротою барса прыгнул на Бухалина и врезав от всей души его по роже, обезоружил истошно вопившего политрука. Повинуясь движению пистолета в руках Лёвы Давыдова, телохранитедь взяв под мышки потерявшего сознание Бухалина, перевалился с ним за борт, стараясь отплыть, как можно дальше от карбаса. От холодной воды Бухалин очнулся:
— Мы с тобою ещё встретимся! — донёс ветер до Лёвы его крик.
Посмотрев им вслед Лёва, бросил в воду свой спасательный жилет и направил карбас в море, навстречу ветру приключений и своей команде, которая ожидала его на яхте, на рейде одного тихого крымского городка.
3
Прошло полгода. На одной гасиенде, обнесённой пяти метровым забором, посреди непроходимых джунглей, развалившись в шезлонгах, возле бассейна загорало два человека. По количеству шрамов на телах, их можно было принять за выздоравливающих тяжелораненых. Что было не далеко от истины. Один из них потянулся к бамбуковому столику за стаканом с русской водкой и спросил:
— Так как же Лёва тебе удалось поднять Малютку? Я, честно говоря, думал, что это задание было тебе не по зубам.
— И мысленно распрощался со своими деньгами? — усмехнулся коричневый от загара Лёва Давыдов. За прошедшее время он изменился мало, если бы не загар и не седина, появившаяся на висках, то это был бы тот самый Лёва Давыдов, с которым мы расстались полгода назад в Чёрном море. Да ещё в голубых, как море глазах плавали льдинки усталости и душевной грусти.
— Честно говоря, да, — ответил его собеседник.
— Было некоторые сложности с люком, который за столько лет так заржавел, что пришлось его срезать, а потом снова приваривать, но когда мы его задраили, остальное было делом техники. Выдавили высоким давлением всю воду с отсеков лодки, и она всплыла. Повезло. Потом погрузили на стоящий в нейтральных водах сухогруз. Ну а дальше ты сам всё знаешь. Твой же помощник был там на борту. Так что я командир своё слово стараюсь держать, чего пока не скажешь о тебе.
— В смысле мало денег? Да ты только скажи, возьму к себе в долю, будешь получать, что арабский шэйх. Малютка за каждый свой рейс приносит почти пять миллионов баксов прибыли. Наш общий знакомец Лось, который на ней капитанит, не жалуется.
— Ты же знаешь, как я отношусь к торговле наркотой и оружием.
— Да знаю наслышан. Тогда чего же ты хочешь?
— Ты обещал пробить по своим каналам сведения о моём сыне и его матери.
— А ты что же сам за это время, так и не смог напасть на их след?
— Нет, хоть и прочесал всю Молдавию и Румынию. Как в воду канули.
— Да дела. Ну не расстраивайся. Я тоже умею своё слово держать, и даже кое-что сделал в этом направлении. Держи адрес. Она проживает с сыном в одном из кантонов мирной и нейтральной Швейцарии.
«Вот только боюсь, что после его приезда, та страна перестанет быть таковой», — подумал человек смотря в след уходящему, на встречу ветру приключений Лёве Давыдову.