На ККС «Березине» матросов, на первой боевой службе, кормили червивыми сухарями, сухой картошкой и просроченной тушёнкой. Для товарищей же офицеров, там был свой кок, свой камбуз с отдельной категорией продуктов и своя кают-компания, где их и обслуживали слуги гарсунщики. Может это покажется кому-то мелочью, но тогда вспомните, что гнилое мясо, послужило причиной революционных волнений на крейсере «Очаков».
У нас была страна, у нас был флот — один из самых могучих и грозных в мире. Представьте, уважаемые читатели, советскую пятую Средиземноморскую эскадру, самые современные корабли и подводные лодки. Шестой американский флот тихо отдыхал в сторонке.
А как нас боялись в Средиземноморье, как уважали — тишь была и гладь. Так и хочется добавить, да божья благодать, но не добавлю — не было на флоте той благодати. А был военно-морской бардак, со всеми вытекающими последствиями — казёнщиной, показухой, пьянством и годковщиной.
НАЧАЛО НАЧАЛ
1
Дверь тамбура скрипнула, и с шумом ударившись о переборку, впустила в плацкартный вагон невнятную размытую, в предутренних сумерках, фигуру. Лёва Давыдов, лежавший на верхней полке, проснулся, выматерился спросонья и, присмотревшись к качающейся фигуре, узнал покупателя — молодого лейтенанта черноморского флота. Лейтенант был явно не в том состоянии, чтобы твёрдо держаться на ногах и внятно отдавать команды. Видно, что всенощное возлияние в купе с проводницами, не только повлияло отрицательно на его слабую голову, но и сказалось на его форме одежды не в лучшую сторону. Мало того, что китель висел у него на одном плече, так ещё и его продвижению по вагону, мешали постоянно сползающие расстегнутые брюки, которые он постоянно поддёргивал. Ремня на них не было, скорее всего, он, забыл его в купе у проводниц, вместе со своей фуражкой, но его энтузиазма и задора, к несению службы, это нисколько не уменьшило. Другой бы спал, забив болт на службу, но не этот рьяный службист. Сын колхозных полей, вчерашний кадет, а сегодня уже офицер — это вам не хухры-мухры — это уже белая кость, голубая кровь. Прочь с дороги идёт элита флота.
Лейтенант издал пару раз, какой-то внутреутробный рык и, получив от проснувшихся призывников (вагон вёз в Севастополь на флот команду 70-а) совет заткнуться и пойти в кругосветное эротическое путешествие, заканчивающееся в жопе обиделся, А обидевшись — разозлился.
— Застрелю сволочь, — произнёс он на удивление спокойным и трезвым голосом, доставая с кармана своего кителя пистолет. Дослать патрон в патронник ему не дали. Получив от кого-то удар в голову, он отлетел в купе и, упав на пол, попытался было подняться, но прилетевшая вдогонку вторая звиздюлина угомонила этого спившегося служаку.
Где-то в конце вагона дико завизжала проводница. захлопали двери — в вагон ворвался командир патруля мичман со старшим матросом.
— Прекратить! Всем успокоиться и приготовиться с вещами на выход. Подъезжаем к Севастополю. — выплюнул мичман сквозь зубы, и вытаскивая лейтенанта с вагона добавил. — Вешайтесь салабоны!
Лёва Давыдов закрыл глаза и пожелав мичману отправиться в след ушатому лейтенанту, снова задремал. Спал он крепко, а с перепоя тем более, так что его земляку Вите Кириленко, пришлось крепко потрудиться, чтобы его разбудить.
Лёва с трудом разлепил слипавшиеся веки. Картина за окном не радовала. За окном серело слякотное осеннее утро, с моросящим мелким дождиком. На перроне стоял военный газик, в который и пытались втолкнуть ночного дебошира лейтенанта. Сзади на его брюках красовалось большое мокрое пятно. По всей видимости, у него была не только слабая голова, но и мочевой пузырь. Лейтенант упирался и орал что-то за флот, который, даже пропив всё, нельзя было опозорить. Мичману всё это надоело и врезав упирающемуся лейтенанту по шее, он запихнул того в машину.
Подгоняемые криками и угрозами трибунала, призывников вытолкали из вагона и построили на перроне. После часовой переклички, призывников оцепили конвоем из вооружённых солдат, и как арестантов погнали по Севастополю во флотский экипаж.
Севастополь, как город Лёву не впечатлил. Какие-то грязно-белые дома, брустчатка на дорогах и огромное количество патрулей. По сравнению со столицей Украины городом-садом Киевом, где Лёва, до призыва, был в отпуске, Севастополь явно проигрывал. Там пахло казёнщиной и казармой. Если учесть героическое прошлое Севастополя, то с его бухт давно пора было вывести весь военно-морской флот и присвоив ему статус города-музея, сделать из него курортно-историческую пэрлыну Крыма.