3
Итак, встретившая меня знакомая поэтесса, по случаю глубокой тоски по отсутствующему мужу, была крепко под шафе. Не мудрствуя лукаво, она тут же прочла мне свои стихи: «Возьми, налей вина и выпей из моих ладоней; Потом, любовь и страсть мою возьми:
«Пусть за окном всё громче ветер воет,
Меня мой друг, ты крепче обними!
Упрячь меня от всех моих разочарований,
Упрячь от времени — его ведь беспощаден ход,
С тобой мой друг, не будет здесь страданий.
Разнузданный нас секс, спасёт от всех невзгод?»
Прочла стихи и как бы на что-то намекая, поволокла меня к лифту, который через минуту вознёс нас к мансарде, где в утопая в полумраке таилась её спальня. В ней, возле шикарного пятиметрового сексодрома, под зеркальным потолком, горничной был уже сервирован кофейный столик, на котором кроме нескольких бутылок вина божоле нуво, шоколад и чашка с красной икрой. Мне припомнился мой опыт приобретённый по употреблению этого вина, в Париже. Как для парижан, божоле пить, конечно, можно, но не нужно — это молодое ещё не до конца отстоявшееся вино, к нему даже еду толком нельзя подобрать. Но если вы имеете подход к божоле нуво как к источнику вдохновения и веселого настроения, а не как к изысканному вину, тогда ситуация в корне меняется. После пятой-шестой бутылки, а моя знакомая видимо столько его и приняла на свою роскошную грудь, жизнь становится на удивление прекрасной. Увы, это ощущение длится недолго и всегда заканчивается тяжёлым прохмельем и больной головой. Потому-то я привык пить коньяк. Хороший настоящий французский коньяк, а не самопальную катанку, разлитую и укупоренную в Молдавии, которую я купил в Севастопольском магазине и которым угощал российских господ офицеров. По счастью я захватил с собой пару бутылок настоящего коньяка Camus (Камю VSOP Элеганс), который и выставил на стол…
Разлив его в хрустальные бокалы, я поднял свой и полюбовавшись игрой света в нём, прочёл свой стих:
Вы помните!?
И может мне Вы всё напомните?
А может…
Всё же Вы не вспомните?
Быть может лучше Вам прилечь
И я вчерашний номер здесь исполнию;
Своей любовью Вас наполнию!
Мой друг!
Любовь пока у нас жива, И место есть
здесь для отрыва — Давай друг другу посвящать
Души прекрасные порывы.
Закончив читать стих, я провозгласил тост, в котором вкратце коснулся истории древнегреческой поэзии, сказал несколько тёплых слов о всех девяти Музах, особенно тепло упомянул о покровителе всех влюблённых Купидоне и уже после этого плавно перешёл к современной поэзии. После того, как я прочёл первый стих Ахматовой, в спальне послышалось мерное посапывание, местами переходящее в храп. Поэтесса не выдержав встречи с поэзией Ахматовой уснула. «Значит не судьба» — подумал я и уложив её спать на одиноко пустующий сексодром, пошёл в комнату прислуги, дочитывать горничной стихи Ахматовой. На моё удивление двадцатилетняя особа оказалась очень и очень внимательной и что самое главное стойкой любительницей поэзии и почитательницей таланта Ахматовой. К утру, весь тот коньяк, что был у меня, был благополучно допить, стихи дочитаны. Всё было очень пристойно. Правда мне, мимовольно, конечно, пришлось взглянуть на всё богатство её внутреннего мира, так сказать изнутри, но на что не пойдёшь ради святого, ради поэзии. Внутренний мир у неё был так глубок и обширен, чувствовалось, что барышня всемерно при любой возможности его развивает, без отрыва от производства, т.е. от тех кроватей, которые она заправляет. Вполне сформировавшаяся будущая жена флотского офицера или мичмана, которая собой приукрасит их нелёгкую флотскую службу.