На гауптвахте, к ним в камеру (куда их доставил патруль), зашёл комендант города и после непродолжительной беседы, он с вызванным в комендатуру корабельным политруком, отправил их на корабль. Объявить десять суток губы Лёве — объявили, но посадить не успели, он попал на операцию в госпиталь.
Через тридцать лет Лёва столкнулся с тем мичманом Савельевым, в социальных сетях — тот вёл страничку ветеранов флота и был таким богобоязненным, что вызывал этим у Лёвы большое подозрение.
«Вы, теперь, наверное, чувствуете раскаяние за тот свой поступок?», — спросил сундук у Лёвы.
Мрак — если мозгов не было по-молодости - их не прибавилось и к старости, что тот сундук убедительно и продемонстрировал, прельстившись высокой российской пенсией и льготами, предал свою Родину Украину, переметнувшись в российские подданные. А Лёве клялся и божился, что он настоящий украинский патриот — им и умрёт. Предавший не единожды…
Но, то будет в далёком будущем, а сейчас… Динамик захрипел и прокашлявшись натужно прогремел казённым басом: «Команде, построиться для похода в баню!»
Давно нетопленая баня встретила молодых призывников обшарпанными сырыми стенами, (по всей видимости, помнящих ещё царских моряков) запахом сырости, хлорки и холодной водой. Валявшийся сиротливо на подоконнике, кусок хозяйственного мыла призывниками был проигнорирован, а зря — в дальнейшем на боевой службе, о такой роскоши, как холодная пресная вода и хозяйственное мыло, можно будет только мечтать. После бани им выдали белую, с зелёным отливом, дубовую матросскую робу, сидевшую на них коробом. Притырошный вид, оболваненных налысо, переодетых призывников, комично дополнял черный флотский ремень, одетый поверх голландки.
— Гандон перетянутый ремнём. — увидев себя в оконном отражении, пошутил Лёвин земляк Витя Кириленко.
Так Лёва начал свою срочную флотскую службу — длиною в три года. Он никогда не жалел о том, что не воспользовался отсрочкой и пошёл добровольцем на флот. Не его вина, что флот оказался гнилой, как и вся советская идеология.
3
Плавучая казарма под номером 138, где располагался учебный отряд бригады УВФ, была пришвартована в Угольной бухте. Давно некрашеный корпус коробки, тёрся о кранцы причала, скрипел и жалобно выл потусторонними голосами, вызывая этим, у новоприбывших молодых матросов, по ночам жуткий страх. В этом не было ничего удивительного. В свои лучшие года, она стояла в Египте и во время войны её холодильные камеры использовались под морг. В то время это была вполне привычная практика. В чём Лёве вскоре и самому пришлось убедиться, попав на боевую службу в Сирию, в порт Тартус. Но это будет в будущем, а сейчас в учебке, его ждал постоянно обдолбанный, пьяный, старшина первой статьи Вася Мазихин со товарищи.
Усугубив вечером очередную дозу домашнего винчика с димедролом, которым торговали бабушки, (жёны и матери офицеров и мичманов флота) с улицы Ревякина, он со своими годками развлекался ночными учебными взлёт-посадками, обучая салабонов, одеваться, раздеваться за сорок пять секунд — столько времени горит спичка. Особо нерасторопных салабонов ждали ночные развлечения под паёлами и чистка гальюна своей зубной щёткой и бритвенным лезвием. Но не всё так было плохо в учебке — особо одарённые салабоны, научились у них подделывать увольнительные записки, пить одеколон — не закусывая, что в дальнейшем им сильно пригодилось на службе.
Сходить в самоход к девушкам в общежитие или к бабушкам за вином, без липовой увольнительной не было никакой возможности. Город до такой степени кишел патрулями, что выйдя за пределы воинской части, правую руку уже можно было не опускать, а идти болванчиком, крутя головой на сто восемьдесят градусов и козырять всем подряд.
Город камней, хорей и бескозырок — так называли в то время, сами моряки город Севастополь. Базу советского парадного черноморского флота. Таким он был, таким он и остался.
За полтора месяца учебки молодые моряки салабоны, научились; делать имитацию приборки и физзарядки, одеваться-раздеваться за сорок пять секунд, ходить строевым шагом с песней о штормовых морях, чистить картошку, мыть посуду и пить одеколон. Как с багажом таких знаний защищать Родину — осталось для Лёвы тайной за семью печатями.
«Извините, что не так. Остальному вас научат на кораблях», — выпроваживая их на Балтийский флот, в город Балтийск, напутствовал команду, командир ПКЗ-138 лейтенант, фамилию которого память Лёвы Давыдова не сохранила.