— Все по графику.
— Ох, вы мои маленькие всходики! Мой будущий урожай!
— А у тебя были сомнения?
— Признаюсь честно, я не верила, что из этой затеи выйдет что-то путное.
— Кто еще в правлении корпорации «Лоретто» знает, как появляются из земли ростки горчицы?
— Только я!
Давно уже Трейси не испытывала такого воодушевления. Она готова была прыгать и хлопать в ладоши. Она не узнавала себя в своей детской радости. Но Никос узнал прежнюю Трейси. Именно такой навсегда запомнилась ему внучка Пола Лоретто, рыжеволосая девочка с забавным мопсом.
— Всё, Никос. Я — фермер!
— Согласен, Трейси.
Никос обхватил ладонями радостное личико и поцеловал ее в обе щеки. Он заглянул в синие глаза и спросил:
— Теперь тебе ясно, почему фермеры не работают по ночам?
— Чтобы не уничтожать вредителей там, где их нет? — предположила Трейси.
— В том числе и поэтому, — ответил Никос.
— Ты хочешь, чтобы я осталась в твоем доме на эту ночь?
— Да, уже поздно.
— Хорошо.
Никос улыбнулся и направился было к дому.
— На рассвете я проверю, насколько они подросли за ночь! — воскликнула Трейси, продолжая любоваться своими всходами.
— Если ты так этим интересуешься, можно выставить фотокамеру, допустим, на ежечасное фиксирование кадра и затем проследить динамику роста в зависимости от времени суток, погодных условий и прочих факторов среды. Это даст материал для размышлений. Мы будем точно знать, как в данных конкретных условиях ведет себя интересующий нас сорт горчицы.
— Ты это всерьез?
— Ну конечно же. Ты сама сказала, что теперь ты фермер, а не любитель.
— Никос, ты просто потешаешься надо мной.
— Думай что хочешь, Трейси, но когда я был мальчишкой, мне всегда хотелось проводить подобные эксперименты. Однако мы с отцом тяжело работали, а о покупке таких вещей, как фотокамера, и речи не было. Поэтому мои исследовательские проекты так и остались не реализованными. Но теперь я могу посвятить себя этому целиком.
Трейси молча всматривалась в Никоса, пока он говорил. Он смутился от такого пристального взгляда и спросил:
— Почему ты так смотришь? О чем задумалась?
— Сколько я тебя знаю, Никос, ты всегда выдвигаешь какие-то идеи. Но самое удивительное, что ты заражаешь ими всех вокруг. Прав был дед, тебе, как Гелиосу, подвластно все, — мечтательно произнесла Трейси, идя вслед за Никосом к дому.
Никос повернулся к ней, наклонился и спросил:
— Ты когда-нибудь думала обо мне как о человеке?
— Девочкой мне больше нравилось думать о тебе как о сверхчеловеке. Вот и привыкла.
— Неужели твой дед так часто запирал тебя в «одиночке»? — рассмеялся Никос.
— Это был его метод воспитания, Никос. И в ту пору это не казалось мне смешным.
— Прости. Я неуклюже пытаюсь выяснить, о чем ты бредила, когда лежала в больничной палате.
— Наверное, во мне по сию пору живет страх перед дедом.
— Настолько сильный, что легче было привязаться к чужому незнакомому мужчине, такому, как Карл, чем оставаться в его доме? — прямо спросил Никос.
— Дед чудовищно подавлял меня. Не представляю, как моя мама всю свою жизнь это выносила, слова поперек ему не говоря. Но для меня в один прекрасный день это стало нестерпимо.
— Когда я бывал в вашем доме, мне всякий раз казалось, что я попал в укрепленный военный форт или в секретный бункер, где царит дисциплина и строго соблюдается субординация.
— Ты это очень тонко подметил, Никос. Сколько помню, я чувствовала себя в доме деда заключенной. А после смерти папы я стала неблагонадежной поднадзорной. Я всегда чувствовала на себе бдительный взгляд кого-то из служащих деда. Это бдительное око преследовало нас и за пределами дома. Дед утверждал, что в наших же интересах. Потому что из-за его миллионов я и мама можем стать жертвами похитителей с целью выкупа. Якобы он всячески старается нас обезопасить. В этом была лишь малая доля правды. Я уверена, что таким образом он лишь потворствовал себе, своим наклонностям диктатора. Дед не терпел своеволия и пресекал его любым способом. Дед считал себя непререкаемым авторитетом. И он ненавидел моего отца, потому что тот ухитрялся и в его доме быть свободным. Его дух был настолько непоколебим, что все нападки деда разбивались, как волна о скалу. Когда я повзрослела, то стала подозревать деда.
— В чем?
— Когда дед понял, что сломить отца и перекроить по-своему ему не удастся, он мог пойти на крайние меры.
— Не слишком ли это дерзкое предположение, Трейси?
— Ты знал моего деда, Никос. Сам ответь, мог он подстроить ту аварию?