Она садится, все еще оседлав меня.
— Я пыталась придумать, что подарить тебе на день рождения. — Райли дуется. — Кроме этой книги в мягкой обложке и новых часов, я не могла придумать ничего, что бы тебе понравилось. Ты не придирчив и редко чем-то интересуешься.
Мои большие пальцы рисуют круги на ее обнаженных бедрах.
— Мне больше ничего не нужно.
Твоей улыбки достаточно…
Райли сияет, ее щеки покраснели, а глаза блестят. Счастье ей идет. Я знал, что переезд и поступление в Гарвард — подальше от ее контролирующих родителей — принесет ей и ее психическому здоровью много пользы. Райли не все мне рассказала, она хранит молчание о своих отношениях с родителями, но я знаю, что она с ними не ладит.
Я помню потерянную и скорбящую девушку на скамейке, ту, в глазах которой была тоска. Райли больше не она. Она довольна. Она улыбается… и это не та фальшивая улыбка, которую она всем дарит. Нет, она улыбается по-настоящему. Моя девушка больше не прячется за холодной маской или красивым фасадом, который она показывает миру.
Счастье и свобода теперь на ее губах кажутся сладким вином.
Но, черт возьми, я скучаю по ней.
Быть вдали от Райли холодно и одиноко — это настоящая пытка.
Мне хотелось бы, чтобы ничто больше не удерживало меня пойти к ней, остаться с ней. Но она там, а я здесь… и время идет.
— Ты мой подарок, — хриплю я. И этого достаточно.
Ее красивая улыбка становится шире, и меня переполняет острая потребность защитить ее. Эта улыбка. И ее. Боже, я бы сделал все для этой девушки.
Райли наклоняется вперед, прижимаясь губами к уголку моего рта.
— Я хочу тебя снова, — хрипло шепчет она. — Я скучаю по тебе, Грейсон. Это были два очень долгих месяца.
Я поехал к ней в гости в октябре, а Райли должна была приехать сюда на зимние каникулы и на Рождество. Но она была занята своим эссе и новой подработкой в библиотеке.
Пока я был занят более важными делами. Время нам просто не подошло.
Итак, вот мы и здесь. На мой день рождения. Первое января. Встречаем Новый год вместе.
Раньше я думал, что я особенный, потому что родился в Новый год. Возможно, это что-то значило — возможно, мое рождение имеет уникальный смысл. Новое начало или что-то в этом роде. В детстве ты находишь все малейшие причины, чтобы почувствовать, что ты важен для этого мира.
Но мне было всего пять лет, когда я понял, что это неправда. В моем дне рождения не было ничего особенного. Раньше я смотрел фейерверк через окно нашего трейлера, мечтая разрезать торт, как любой другой ребенок, в свой день рождения.
Мне никогда не дарили торт на день рождения, пока мне не исполнилось шестнадцать лет. Я знал, что дядя Бен и тетя Навеа изо всех сил старались сделать этот день значимым для меня, днем, который я запомню, но он был другим. Я больше не был потерянным пятилетним ребенком, мечтающим о торте. Я уже давно прошел этот этап своей жизни. Я потерял детство в ожидании чего-то особенного…
Поцелуи Райли выводят меня из моих циничных мыслей. Она облизывает уголок моих губ и хихикает, когда я стону в ответ. Мои руки движутся, чтобы обхватить ее задницу, грубо сжимая идеальные шарики.
— Снова? — хрипло спрашиваю я.
— Опять, — выдыхает она в наш поцелуй.
Я всегда стремлюсь угодить. Черт, эта девушка может просто убить меня.
***
Райли дуется.
— Я ненавижу уходить. Мне бы хотелось, чтобы мы проводили больше времени вместе.
Мы провели два дня в постели. Два блаженных, прекрасных дня, и я тоже не хочу, чтобы они заканчивались. Наша разлука — каждый раз, когда меня заставляют отпустить, убивает часть меня.
Райли смотрит на меня сквозь затуманенные ресницы, ее глаза остекленели.
— Ты обещаешь, что придешь ко мне до конца месяца? Ты обещал мне выходные.
Я заправляю выбившуюся прядь ее волос за ухо.
— Ничто не помешает мне прийти к тебе, Златовласка.
Она всхлипывает, а затем на ее губах появляется легкая улыбка.
— Хорошо, я верю тебе.
Мое сердце колотится от ее слов.
Ее доверие ко мне поразительно, это настоящее благословение. Златовласка всегда верила в меня. Не знаю, чем я заслужил такой деликатный подарок, но иногда меня это пугает.
Потому что разбить сердце Райли неизбежно.
Я должен… если хочу защитить ее.
Я подношу наши переплетенные пальцы ко рту, целуя тыльную сторону ее руки. Я позволил своим губам задержаться там гораздо дольше, чем нужно.
— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я отвез тебя обратно?
— Нет, все нормально. Четыре часа туда и четыре часа назад. — Она качает головой. — Это слишком много.