Колтон - 18 лет
Мы с Мэддоксом отдыхаем на диване и смотрим документальный фильм о детективе, когда слышим громкий грохот из соседней квартиры. За этим следует мучительный крик. Мы оба двигаемся одновременно, вскакиваем с дивана и бросаемся к двери.
Первым он добирается до квартиры девочек. В груди сжимается, сердце тревожно колотится. Уже чертовски поздно. Кто-то вломился в их квартиру? Они ранены?
Когда я прихожу, дверь широко открыта. Мэддокс стоит в дверном проеме, закрывая мне обзор. Если он просто стоит там, значит, девочкам ничего не угрожает. Это обнадеживает, но бешеная скорость моего пульса не замедляется.
Я двигаюсь вправо, обхожу Мэддокса и заглядываю внутрь. Место разгромлено. Похоже, прошел шторм, уничтоживший все на своем пути.
Посреди квартиры на полу сидит Лила. На руках у нее свернувшаяся калачиком Райли. Я не вижу ее лица, но все тело Райли содрогается от ее надрывных рыданий. Она захлебывается в рыданиях, похожа на раненого зверя, попавшего в ловушку.
Ее страдания настолько ощутимы, что я почти ощущаю их горечь на языке.
Что, черт возьми, с ней случилось?
Я делаю шаг вперед, но Лила качает головой, заставляя меня остановиться.
— Не сейчас, — произносит она, и на ее лице отразилось беспокойство и защита. Она тихо жестом предлагает нам уйти.
— Пойдем, — говорит Мэддокс, хватая меня за плечо. — Лила с ней.
Он уходит первым, но от шока мои ноги приклеиваются к полу. Я не могу пошевелиться, не могу оторвать взгляд от совершенно разбитой Райли. Обиженные крики, срывающиеся с ее губ, резонируют во мне, эхом отдаваясь в моих ушах. Мое дыхание вырывается из легких болезненным порывом.
Что могло заставить ее так плакать?
Кто-то умер? Но затем я быстро прихожу к пониманию того, что Райли не особо волнует, что кто-то еще будет так плакать, если он умрет. Я не знаю всего, но суть уловил, слушая разговоры Лилы и Мэддокса. Отношения Райли с родителями испортились. Она обижается на них. На самом деле, возможно, это преуменьшение. Потому что она бы не плакала так много, если бы они умерли. Вероятно, она будет праздновать свою свободу.
Райли Джонсон - всего лишь пешка для своего отца... и я всегда это знал. Такие мужчины, как Томас? Они не заботятся о семье и никогда не бывают ласковыми. Их волнуют только их эгоистичные амбиции и отвратительные мотивы. Вот, например, мой собственный проклятый отец.
Думаю, в каком-то смысле мы с Райли созданы из одного теста. Мы родились в испорченном мире высшего общества только для того, чтобы быть скованными его двусмысленными правилами и оставленными наедине с последствиями разложения наших душ.
Единственные два человека, которые действительно важны для Райли, — это Лила, и она уже здесь, и третий — Грейсон.
Но он не может быть мертв. Обеспокоенность на лице Лилы говорит совсем о другом.
Это означает…
Он, блядь, разбил ей сердце.
Лила снова поднимает глаза и хмурится. Она снова жестом предлагает мне уйти, и на этот раз… Я отползаю от двери. Боль пронзает мою грудь при виде и звуке видимой боли Райли, и я не могу понять, почему.
Нахмурившись от собственных мыслей и боли в груди, я закрываю дверь. Заперев их, позволив Маленькой тихоне горевать наедине. Возможно, это единственная чертова услуга, которую я ей когда-либо окажу. Возможно, я все время веду себя злобным засранцем, но я не совсем бессердечный.
Я возвращаюсь в свою квартиру и обнаруживаю, что Мэддокса больше нет на диване, а дверь в его спальню закрыта. Идя в свою комнату, я даже не зажигаю свет. Я сбрасываю рубашку и спортивные штаны, прежде чем залезть в постель.
Лежа на спине, я скрещиваю руки за головой и смотрю в темный потолок. Сон ускользает от меня, как всегда. Мои мысли задерживаются, и сегодня вечером… они решают сосредоточиться на Райли.
Последние пару месяцев мы вели себя довольно вежливо друг с другом. Мы соседи, поэтому видимся каждый день. Это неизбежно. Но за последние шесть месяцев мы едва сказали друг другу больше двадцати слов.
Райли полностью избегает меня. Она даже не смотрит мне в лицо, когда мы находимся в одной комнате. И меня это ужасно раздражает. Чем больше она меня игнорирует, тем больше мне хочется продолжать давить, пока она не сломается. Я жажду этого – ее тщательно скрываемой ярости. Это единственное, что в ней реально. Вокруг меня все носят маски, но Райли? Я вижу ее. Она показывает мне себя настоящую.
Все некрасивое и деликатное. Все красивое и сломанное.
Она сложная, и мне всегда нравилось разгадывать загадки.
Но я пообещал Мэддоксу, что буду держаться на расстоянии. Как бы это ни противоречило моей природе, я оставил своего милого врага в покое.