Сегодня ночью погибли два человека.
Из-за одного неправильного решения.
Все, что потребовалось, это доля секунды — именно настолько быстро может измениться наша жизнь.
— Тебе повезло, что ты позвонил мне вместо скорой, — продолжает Сиенна. — Джози была пьяна. Вы с Коулом тоже пили. Мне удалось вытащить тебя и Коула оттуда до того, как на место прибыли полицейские.
Впервые в жизни по моим венам течет настоящий страх. Пуля паники подступает к моему горлу, когда я провожу рукой по лицу.
— У нас проблемы?
— Вы с Коулом не были за рулем, так что я не думаю, что у вас возникнут какие-либо проблемы. Но в этом сценарии есть употребление алкоголя несовершеннолетними. И ты сознательно сел в машину с Джози, когда она была пьяна. Вас могут обвинить в грубой халатности или неосторожном пренебрежении безопасностью других людей. Но опять же, вы несовершеннолетние. Так что тебе это может сойти с рук. Все зависит от того, как дело пойдет в суде. — Она качает головой, ее глаза темнеют. — Но сейчас меня ничего из этого не беспокоит.
— Что?
Она цокает с укоризненным выражением лица.
— Ты осознаешь, какой скандал случился бы с нашей семьей, если бы вас с Коулом нашли на месте происшествия? — Сиенна придирается. — Твой отец…
— Наверное, нас убило бы, даже если бы мы пережили аварию.
И это факт.
Если бы он не убил нас, он, скорее всего, отрекся бы от нас.
Сиенна тихо вздыхает и сжимает мою руку. Я не уверен, как я отношусь к ее ласке. Она не годится в матери. А последняя женщина, которая была для нас с Коулом скорее матерью, ушла, не взглянув на нас ни разу.
— Я не думаю, что он настолько жесток.
Из моего горла вырывается безрадостный смех.
— Я знаю, на что он способен.
— Он уезжает из страны на две недели. Ему не обязательно узнавать о том, что произошло.
Это заставляет меня остановиться, вспышка неуверенности наполняет меня тревогой.
— О чем ты говоришь?
— Я вытащила тебя и Коула до того, как на место прибыли полицейские и парамедики. Никто не знает, что ты был в той машине с Джози, кроме вас двоих и меня. И никто больше не должен знать. Правда этой ночи останется среди нас. — Она делает паузу, и ее губы дрожат в слабой, ободряющей улыбке. Но беспокойство струится по моим венам, и в груди сжимается что-то, что я не могу объяснить. Это почти похоже на чувство страха, но я не знаю, почему. — Джози вела машину. Она мертва, и другой водитель тоже мертв.
Упоминание Сиенны об их смерти напоминает мне о том, как мы с Коулом только что избежали немыслимого, но Джози не так уж повезло. Другому человеку тоже.
Это то, что называют судьбой?
Но насколько это может быть жестоко?
Я облизываю губы, когда мой череп пульсирует от новой тупой боли.
— А как насчет врача скорой помощи, который нас лечит?
— Он мой друг. У меня есть связи, Колтон. Я могу это скрыть, и все будет так, как будто ничего и не произошло. — Сиенна отпускает мою руку и обхватывает ладонями мои щеки. Ее кожа липкая на моей слишком теплой плоти. Мое тело перегрелось, и я издал гортанный хрип.
— Я могу защитить тебя и Коула, — уверенно клянется Сиенна. — Просто поверь мне, ладно?
Мои легкие, кажется, не справляются с учащенным дыханием, что заставляет меня задуматься, не гипервентиляция ли у меня.
Охваченный паранойей и парализованный страхом, все, что я могу сделать, это выдохнуть:
— Ладно.
Мне никогда раньше не приходилось ни от кого зависеть. Конечно, Коул всегда был рядом, чтобы поддержать меня. Но мы братья, близнецы, и всегда поддерживаем друг друга.
Сиенна, наконец, отпускает мое лицо и обнимает меня за плечи, притягивая меня в свои объятия. Ее пальцы обвивают мою шею.
— Все будет хорошо. Я обо всём позабочусь.
Я закрываю глаза и впервые молюсь. С сердцем, полным страха и страха, с предчувствием и неуверенностью, текущими по моим венам.
Пожалуйста, пусть Коул будет в порядке.
Пожалуйста, оставьте его жить.
ГЛАВА 4
Райли - 16 лет (младший курс)
Я стираю униформу, стараясь очистить пятно как можно лучше. Вот только я знаю, что не смогу скрыть большую каплю соуса Болоньезе, которую намеренно пролили на меня. Моя чистая, непомятая форма теперь запачкана, а в шкафчике у меня нет даже сменной одежды.
Черт побери, учителя возьмутся за мое дело и, наверное, накажут меня. За то, что была «нечистой» и не соответствовала лучшим школьным стандартам. Академия Беркшир не имеет себе равных и известна как частная школа для богатых. У нас здесь есть определенный стандарт, и его нужно всегда соблюдать. Любой, кто нарушает эти фундаментальные и негласные правила, становится изгоем — как со стороны учителей, так и со стороны учеников.