Гладкая киска, пышные бедра, упругий живот, розовые соски и большие сочные сиськи, в которые хочется вонзить зубы. Мой член дергается, когда я нажимаю на него сильнее, и мои яйца сжимаются между ног.
Я слышу ее. Влажный, неряшливый звук, который издает ее киска, когда она трогает себя пальцами. Могу поспорить, что она капает на простыни. Из-за меня.
Райли хочет меня.
Она думает обо мне.
Я тот, кто заставил ее кончить.
— Я так близко, — мурлычет она мне на ухо. — О, Боже… это так приятно.
— Хорошо. Продолжай, я хочу услышать твой голос, когда ты кончишь. — Я сжимаю кулак сильнее и быстрее. Нахожу мучительный ритм, который приближает меня к собственному освобождению. Из меня вырываются рваные гортанные стоны, и я даже не пытаюсь заглушить звуки, вырывающиеся из моего горла.
Я хочу, чтобы Райли знала, какое влияние она оказывает на меня, какую силу она держит в нежных ладонях своих рук. Я хочу, чтобы она услышала, как сильно она мне нужна.
Она издает низкий, нуждающийся визг.
— Ах, черт, так близко, так близко… Колтон!
Райли выкрикивает мое имя, достигая кульминации.
Мое чертово имя.
Мышцы моих бедер напрягаются, а живот сжимается. Когда я кончаю, меня охватывает дрожь, толстые нити спермы разбрызгиваются по моему животу и покрывают ладонь. Мое тело дергается от силы оргазма.
— Черт, Райли.
Оправившись от экстаза, Райли затихла. Я все еще слышу ее прерывистое дыхание через телефон, но такое ощущение, будто она боится говорить.
Я даю ей необходимое время, позволяя ей обдумать то, что только что произошло. Я знаю, что она снова прокручивает в голове весь сценарий. Вероятно, я слишком много думаю о результате, но я не давлю на нее и не запугиваю ее. Я терпеливо жду.
Я не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем она наконец заговорит. Голос у нее хриплый и робкий, немного сонный.
— Я не знаю, что сказать.
— Тогда тебе не нужно ничего говорить. Пока ты не пожалеешь об этом, потому что я не жалею.
— Я не жалею об этом, — признается она, задыхаясь.
Ее слова наполняют меня приятным облегчением.
Два года…
Нам потребовалось два года, чтобы добраться сюда.
Я никогда не отпущу ее.
Пришло время поскорее взыскать мой долг.
***
Спустя три месяца
Опираясь на массивную колонну, я скрещиваю лодыжки, прячусь в тени, где меня никто не видит, и жду. Меня не пригласили на рождественский гала-концерт, который устраивают Томас и Нора Джонсон. Если бы Томас увидел меня — сына Генри, он бы наверняка вышвырнул меня, и тогда скандал дошел бы до таблоидов.
Хотя я здесь по другой причине.
Я здесь потому, что у меня есть ощущение, что сегодня вечером я понадоблюсь Райли.
Она появляется на публике спустя три года.
На протяжении трех рождественских праздников ей всегда удавалось не ходить на благотворительный гала-концерт, но в этом году отец Райли был непреклонен в ее посещении. Наверное, потому, что он начал искать для нее потенциальных женихов.
Меня, конечно, нет в списке женихов. Так как я Беннетт. Но это не помешает мне украсть сегодня вечером моего Маленького Цветочка.
Я кладу в рот любимую мятную конфету Райли. Скрестив руки на плечах, я жду ее прихода. Проходит двадцать минут, и, к счастью, меня никто не замечает. Я тщательно спрятан в тени, и мне открывается прекрасный вид на все это место.
Но когда в бальном зале внезапно наступает тишина, кипит беспокойная энергия, я мгновенно понимаю, кто украл всеобщее внимание.
Мой взгляд скользит по входу, и я, наконец, вижу ее.
Это секунда, затаившая дыхание.
У меня болит грудь при виде нее. Это нереально, насколько она чертовски ошеломляющая.
Совершенно восхитительная и изысканная.
Она элегантно спускается по лестнице — чарующая волшебница, полностью контролирующая ситуацию. Райли очаровала всех, даже меня.
Ее светлые волосы свисают за спину распущенными локонами, а лицо обрамляют волнистые завитки. На ее волосах изящная серебряная повязка, и когда камни отражают свет, я могу сказать, что это бриллианты.
Ее белое платье идеально повторяет каждый изгиб ее тела. Прозрачная ткань струящаяся и легкая. На одной стороне платья высокий разрез, а глубокий V-образный вырез будет считаться неуместным для такого мероприятия. Когда она сдвигается в сторону, я вижу, что у нее платье без спинки с бретелями-цепочками.
Все в ней кричит о богине.
Райли выглядит так, будто только что сошла с горы Олимп, олицетворение самой Афродиты. Даже если бы я был слепым, я бы все равно был очарован ее красотой.