Школа Карлтона занимает третье место, но по бейсболу они занимают первое место. И они этим очень гордятся.
Свен, северный олень, как я его называю, пытался разбить мне об голову чертову бутылку. Если бы не моя быстрая реакция, я бы, наверное, получил перелом черепа и сильное сотрясение мозга. Но в итоге я получил только травму плеча.
Я думаю, что осколки застряли в моей плоти. Бляяядь, это больно.
План состоял в том, чтобы сорвать вечеринку. Но Мэддокс решил засунуть язык в глотку какой-то случайной девчонке, которая в итоге оказалась девушкой Ноя. Ной, знаменитый (хотя я бы сказал, дерьмовый) питчер Карлтона. А Ной просто лучший друг Свена.
Поэтому, конечно же, завязалась драка, когда Мэддокса нашли с рукой под юбкой девушки. Она была вся в его объятиях, так что это определенно было по обоюдному согласию.
Но, черт возьми, эго Ноя получило удар.
Его девушка была сучкой-изменщицей, но каким-то образом мы заплатили чертову цену.
Мы с Мэддоксом побежали, когда на место прибыли полицейские. Я уверен, что папе Беннетту скоро позвонят. Ну да ладно, черт возьми. Ущерб уже нанесен.
Во всяком случае, это не первый раз.
Я прохожу комнату Коула. Мне почти хочется постучать в его дверь, проверить, как он. Как я делаю каждую ночь. Но мысль быстро уходит. Уже очень поздно; он, наверное, уже спит.
Я добираюсь до своей комнаты, но останавливаюсь в дверном проеме, когда вижу, кто внутри.
Сиенна сидит на краю моей кровати и ждет.
— Ты ранен. — Она задыхается, вставая при виде моей окровавленной рубашки. Ее рука подносится ко рту, ее глаза округляются от удивления.
Крякнув, я захлопываю дверь и запираю ее. Мое настроение мгновенно испортилось.
— Что случилось? Ты снова подрался?
— Что-то в этом роде, — бурчу я себе под нос.
— Подожди здесь и сними рубашку. Я принесу аптечку, — приказывает она.
— Выглядит хуже, чем есть на самом деле. — Я наблюдаю, как она удобно идет в мою соседнюю ванную. Она роется в моих ящиках, а затем уходит обратно с комплектом.
Сиенна молча указывает на кровать.
— Садись. Сними рубашку.
Я закатываю глаза и натягиваю через голову окровавленную рубашку. Она снова задыхается, осознавая ущерб. Господи, может ли она еще больше раздражать?
Я сажусь на край кровати, а она стоит рядом со мной, чтобы лучше видеть мои травмы.
— Под твоей кожей застряло несколько осколков. Не волнуйся, я их вытащу.
Я лишь хмыкаю в ответ.
Она пинцетом убирает все осколки стекла, а я изо всех сил пытаюсь сдержать болезненную гримасу. У меня высокая болевая терпимость, но, черт возьми, это жжёт. Интересно, если бы я налил на него немного дорогого отцовского виски, заглушило ли бы это боль?
Закончив, она заканчивает протирать рану антисептическими салфетками, а затем перевязывает мне плечо.
— Пожалуйста, — говорит она с большим высокомерием в голосе.
— Спасибо, — бормочу я себе под нос. Я действительно ненавижу быть в долгу перед ней.
Это будет уже второй раз.
— Тебе действительно пора перестать драться, — отчитывает она меня, как будто имеет на это полное право. — Я думаю, что этот мальчик Коултер оказывает плохое влияние. Каждый раз, когда вы тусуетесь с ним, за вами двоими всегда происходит какая-то драма.
У меня тут же поднимаются волосы, я чувствую, что защищаю и Мэддокса, и себя. Сиенна ни черта не знает. Она ни черта не понимает.
— Ты не моя мать.
В тот момент, когда эти слова сорвались с моих уст, я понял, что сказал что-то неправильное. Я сказал правду, но время было выбрано неправильно.
Сиенна кладет указательный палец мне под подбородок и поднимает мою голову так, что я смотрю ей в лицо. На ее губах застенчивая ухмылка — бесстыдная и неискренняя.
Ее большой палец касается моей челюсти.
— Ты прав, я не твоя мать.
Сиенна наклоняется, приближая свои губы к моим. Я чувствую ее дыхание на своей коже, когда она многозначительно шепчет:
— Но в том-то и дело, что бы я ни чувствовала к тебе, это определенно не по- матерински, Колтон.
У меня мурашки по коже, но я не отталкиваю ее. Теперь я знаю ее игру. Я знаю, что ей нравится и какой садизм она жаждет.
Сиенна Беннетт — мастер манипуляции.
Жаль, что я не узнал этого раньше, еще до того, как попал в ее ловушку.
Она заставляет меня вернуться на кровать, пока я не прислоняюсь к изголовью. Она снимает свой шелковый халат, позволяя ему упасть на пол, прежде чем перебраться на кровать и оседлать меня. Ее рука ложится мне на грудь, а затем перемещается ниже к животу. Ее ночная рубашка задралась, и я обхватываю ее обнаженные бедра.