— Почему ты стоишь здесь, у окна? — спрашивает Оклинн, когда я молчу. Сегодня вечером она выпрямила свои темные вьющиеся волосы и надела черное жемчужное платье, подчеркивающее ее формы. Каблуки у нее слишком высокие, и удивительно, как она на них ходит и не спотыкается. — Ты выглядишь особенно одиноким, Грейсон.
Я пожимаю плечами в ответ. Оклинн — дочь близкого друга дяди Бена. Мы уже встречались несколько раз, когда они были у нас на ужине. На следующей неделе я пойду в Беркшир после года обучения на дому. Оклинн — студентка Беркшира, и она поможет мне с переходом, как назвал это дядя Бен.
Она кладет руку мне на плечо.
— Хочешь пойти куда-нибудь еще? Мы можем выйти на улицу и подышать воздухом. — На ее губах играет застенчивая улыбка. — Мы можем прогуляться в саду.
Оклинн наклоняется ко мне, ее грудь касается моей. Она стоит на цыпочках, приближая наши лица. Ее дыхание коснулось моих губ.
— Я могу показать тебе, как хорошо провести время. Я имею в виду, что тебе не будет так скучно, если нас будет только двое.
— Нет, — говорю я ей, мой голос резче, чем предполагалось.
Я делаю шаг назад, прежде чем ее губы коснутся моих. Она хмурится, когда я хватаю ее за руку, заставляя отпустить меня. Ее рука падает в сторону. Я откашливаюсь, сохраняя слова пассивными и добрыми, когда говорю снова.
— Со мной все в порядке, но спасибо за предложение.
— У тебя есть девушка, о которой я не знаю? — В ее тоне звучит почти обвинение, а губы несчастно поджаты.
Золотые пряди волос и карие глаза мелькают перед моим взором.
Оклинн упомянула о девушке, и все, о чем я могу думать, это о девушке с печальными глазами, о той, которая часто посещает мои грезы наяву и горячие по ночам.
Жаль, что я не спросил ее настоящее имя.
Мне бы хотелось, чтобы мы проводили больше времени вместе.
Мне бы хотелось, чтобы она попросила меня остаться подольше.
Я много раз возвращался в парк, ожидая возможности снова увидеть ее. Но она так и не вернулась. Я потерял ее прежде, чем смог ее найти.
И, возможно, мы никогда больше не встретимся…
Иногда я не сплю по ночам, гадая, где она, что делает… в порядке ли она, счастлива она или грустна. Если она сидит на другой скамейке, одинокая и трагически безнадежная.
Каким-то образом наши вымышленные имена подходили. Я очарован Златовлаской так же, как Джей Гэтсби был одержим Дейзи Бьюкенен.
Я знаю, что Дейзи — не ее настоящее имя, и в моей голове я не могу продолжать называть ее чем-то ненастоящим. Поэтому я дал ей прозвище. Что-то уникальное только для нее.
Златовласка.
— Ну так? — резко спрашивает Оклинн еще раз. Ее слова выдергивают меня из моих мыслей.
— Почему это имеет значение?
Она поднимает подбородок.
— Потому что я хочу знать, есть ли у меня шанс. И я не хочу, чтобы мое сердце было привязано к мальчику, которого забрали.
Это справедливо, и я уважаю ее прозрачность. Поэтому я говорю ей половину правды.
— Я не занят, но и твоего сердца я не стою.
— Есть ли кто-то, кто тебе интересен? — Она скрещивает руки на груди.
— Да, — тихо признаюсь я.
— Я ее знаю?
Я качаю головой в ответ.
— Она кто-то из нашего близкого круга?
Я снова качаю головой.
— Она знает, что ты интересуешься ею? Она тобой интересуется?
Я дергаю галстук, пытаясь ослабить его на шее. Эта штука ограничивает поток воздуха, и я не могу дышать.
—Нет на оба твоих вопроса.
Оклинн на секунду замолкает и выглядит задумчивой. Затем она улыбается, ее жемчужно-белые зубы резко контрастируют с гладкой кожей цвета красного дерева. Она красивая, я не буду этого отрицать. Высокая, с пышными формами, с волосами, которые очень напоминают мне волосы Наоми. Но она не Златовласка.
Это не та девушка, которая перевязала мне руки. Она не та девушка из моего альбома для рисования.
— Тогда у меня еще есть шанс, — заявляет она с большой уверенностью.
— Нет, — невозмутимо отвечаю я, но Оклинн меня больше не слушает.
— Ты ей не интересен, Грейсон. Это ее поражение и моя победа. — Она подмигивает. — Ты мне нравишься. Я думаю, нам будет хорошо вместе.
Она уходит прежде, чем я смогу опровергнуть ее заявление. Проклятье.
Разочарованный, я делаю глоток вина.
Я нравлюсь Оклинн? Почему я ей нравлюсь? Потому что я теперь Грейсон Хейл?
Понравился бы я ей, если бы я все еще был тем Грейсоном, каким был раньше? Тот, с дырявой рубашкой вместо костюма от Армани. Забытый мальчик в приемной семье. Интересно, понравлюсь ли я ей тогда?