Ну, у меня есть настенный цветок, с которым я могу поиграть.
Как будто Мэддокс слышит мои мысли, он вопросительно приподнимает бровь.
— Итак, что у тебя с Райли?
Теперь, когда Мэддокс задал вопрос — я не знаю.
Может быть…
Мне не нравится, насколько желтые у нее волосы. Цвет на ней слишком яркий — она слишком красива, чтобы быть отпрыском Томаса Джонсона.
Мне не нравится, как она улыбается. В ней есть какая-то мягкость, которая меня бесит.
Мне не нравится, как она смотрит на Грейсона звездами в глазах. Что может понравиться в этом зануде? В нем ничего интересного. Единственная причина, по которой он здесь, в Беркширской академии, это то, что его усыновили Хейлы. В противном случае он все равно был бы мусором из трейлера.
И мне не нравится то спокойствие, которое в ней живет.
Райли Джонсон превратилась из «Мисс Маленькая Популярность» и Королевы Театрализованного Театра в безнадежную желтоволосую красавицу. С увядшими лепестками и сломанными шипами.
Она слишком тихая, слишком спокойная, слишком послушная — мне хочется взъерошить ее перышки.
Я хочу ее ненависти и ее ярости.
Я хочу видеть огонь в ее глазах, потому что ее яд питает яд в моем сердце.
Я хочу увидеть, на что действительно способна Райли. Кроме этой послушной ее версии. Я вижу ее уязвимость, но кто она, кроме этого человека?
Поэтому это моя сделка с Райли. Но я не говорю об этом Мэддоксу.
Я откидываюсь на спинку стула, поэтому балансирую только на двух задних ногах.
— С ней весело играть, — говорю я ему, и это отчасти правда.
— Она Джонсон, — осторожно напоминает мне Мэддокс. — Твой отец отречется от тебя, если обнаружит, что ты одержим дочерью Томаса. Не привязывайся слишком сильно.
Привязываться? К Райли?
Я не могу удержаться от смеха.
— Этого не произойдет. Она слишком… тихая для меня. Тихая и скучная.
Мэддокс смотрит на меня, его голубые глаза темнеют от подозрения. Я не знаю, что он видит на моем лице, что его убеждает, но в конце концов он удовлетворенно кивает.
— Итак, завтра? Дом с привидениями. Я возьму Лилу, а ты — Райли.
Мои губы дрожат в ухмылке. О, черт возьми, да.
***
Здесь темно как смоль, и мы с Мэддоксом ждем прямо у выхода из дома с привидениями. Мы оба в светодиодных масках и находим свои лица. Тип маски, которую можно увидеть в фильмах «Чистка». Мэддоксу пришла в голову эта идея. И я не могу врать, маски идеально сочетаются с его больным планом. В конце концов, мы намерены терроризировать наших маленьких заложников.
Я вижу ее в тот момент, когда она выходит из здания. Ее светлые волосы собраны в небрежный пучок, на ней мини-платье винного цвета, черная кожаная куртка и сапоги до колен.
Райли глубоко вздыхает и хихикает, ударяя локтем о бедро Лилы.
— Ты напугана, — поддразнивает она.
Лила мягко ударяет Райли по руке.
— Заткнись, — сварливо говорит Лила. Она действительно выглядит напуганной. Лила делает несколько прерывистых вдохов и прижимает руку к вздымающейся груди.
Я слышу внутри крики других посетителей. Это место… жуткое. Но и Мэддокс, и я – адреналиновые наркоманы. Мы любим такое дерьмо.
Однако не могу сказать того же о Райли и Лиле.
Мое внимание переключается на Мэддокса. Он кивает, жестом приглашая меня двигаться вперед. Пора привести его план в действие. Я выхожу из своего положения и поднимаюсь на ноги, выходя из тени.
Я иду за Райли, и Лила первой замечает меня. Ее улыбка исчезает, а глаза тревожно расширяются. Она не осознает, что за ее спиной стоит Мэддокс, но я узнаю это в тот момент, когда Райли его увидит. Ее тело напрягается, и она громко задыхается, ее шок очевиден в тонких звуках, которые она издает. Обе девушки тянутся друг к другу почти защищающе, но слишком поздно.
Я протягиваю руку к Райли и хватаю ее за талию. Она издает ужасающий крик, когда я разворачиваю ее к себе. У нее нет возможности взглянуть на мое лицо в маске, прежде чем я подниму ее на плечо. Мэддокс делает то же самое с Лилой, а затем уносит пленницу.
Райли лежит там, висит вверх тормашками у меня на плече, а я делаю то же самое, идя в противоположном направлении. Однако мой маленький заложник не перестает кричать.
— Отпусти меня! — ревет она, ее слова прерываются от ужаса, когда она царапает мою спину. — Боже мой! Пожалуйста, не убивай меня!
Убить ее? Надо отдать ей должное, у нее творческое воображение.
Да, сегодня вечером не будет убийств, я просто хочу немного развлечься, терроризируя маленькую засранку. Интересно, будут ли ее глаза выглядеть такими же красивыми, когда они полны страха?