Райли прихорашивается от моих слов.
— Хорошо. На случай, если тебе нужно, чтобы я объяснила все предельно ясно. Я - твоя девушка, ты - мой парень. О, и ты мне нравишься. Очень.
В моей груди вспыхивает взрыв эмоций. Ах, черт.
Это первый раз, когда Райли призналась, что я ей нравлюсь. Я должен был быть мальчиком, оказавшимся на неправильной стороне рельсов, человеком без цели. Бедный, забытый мальчик, проживший всю жизнь, зная себе цену, стоит меньше гроша.
Потому что Грейсон Эйвери был просто бесполезен.
Моя ценность была гротескной; жизнь в запустении. Он не заслуживал Райли.
Но… У Грейсона Хейла теперь есть девушка. Как это произошло? Как мне попалась красивая, умная женщина, которая смотрит на меня звездами в глазах?
Чем я заслужил это, ее?
Является ли Райли даром моего терпения?.. Потому что это действительно так.
Моя Златовласка — это подарок; тот, который я буду держать и защищать.
Я не могу отпустить ее.
Я не отпущу ее.
***
— Я дома, — объявляю я, входя внутрь, но мои шаги останавливаются, когда на меня одновременно смотрят три пары глаз.
Тетя Навея и дядя Бен сидят рядом на белом диване. Его рука лежит на ее бедре, их руки переплетены вместе. Они всегда держатся за руки, когда бы ни находились рядом друг с другом. Между ними будто магнитное притяжение. Они женаты уже более двух десятилетий и до сих пор очень любят друг друга. Возможно, я скептически отношусь к настоящей любви, но тетя Навея и дядя Бен могут быть очень убедительными, даже не прилагая особых усилий.
Хотя меня беспокоит другое…
Выражения их лиц задумчивы и… обеспокоены. Мне не нравится выражение их лиц.
Особенно мне не нравится резкий блеск в глазах дяди Бена. Он человек, который редко улыбается; он делает это только иногда с тетей Навеей или со мной. Его улыбки особенные, потому что они всегда искренни, а глаза никогда не лгут. Прожив с ними больше года и постоянно изучая их реакцию, я теперь легко могу анализировать их настроение.
Я могу сказать, когда что-то не так.
И прямо сейчас я знаю, что что-то серьезно не так.
Дядя Бен жестом подзывает меня.
— Иди сюда, сынок.
Я добираюсь до дивана, где они сидят, в три быстрых шага. Я сглатываю нервы и жду. Мои легкие сжимаются от беспокойства, когда я готовлюсь услышать худшее.
В последнее время здесь слишком тихо.
Мои дни, проведенные с Златовлаской, были слишком легкими: я стал беспечным. Не задумываясь о том, что такое реальность на самом деле. Потому что жизнь…
Жизнь не должна быть такой сладкой.
На мгновение я забыл, насколько несправедливой и жестокой может быть судьба.
— Грейсон, это детектив Маллик, — представляет дядя Бен третью пару глаз, его голос мрачный и напряженный. — Он хочет перекинуться с тобой несколькими словами.
Сердце колотится в груди, покалывание пронзает позвоночник.
Детективу Маллику на вид около двадцати или чуть больше тридцати: молодой детектив. Он поднимается на ноги, встав в полный рост. Он не возвышается надо мной, я выше… но воздух, окружающий его, наполнен уверенностью в себе. У него напористая внешность, которой я могу восхищаться, потому что он во многом напоминает мне, как ведет себя дядя Бен.
Он вытаскивает из кармана плаща визитку и протягивает мне. Это его значок из полиции Нью-Йорка.
— Приятно, наконец, познакомиться, Грейсон. Нам нужно многое обсудить, почему бы нам не присесть?
Я просто киваю.
Кровь стучит в моих ушах.
Я знаю, почему он здесь.
Я знаю, кто привел его сюда.
ГЛАВА 24
Райли - 18 лет
— Ты и дальше собираешься оставлять меня в напряжении или расскажешь мне, как прошло твое свидание? — Лила ворчит, отрывая пепперони от пиццы и просто так ее съедая.
Я откусываю свой кусочек, медленно пережевываю и наслаждаюсь ароматным вкусом сыра моцарелла, мягкой корочкой и пряными пепперони.
Доктор Бэйли помогла мне разработать мой личный план преодоления трудностей. Я составила список различных триггеров, которые могли заставить меня действовать в соответствии с моими побуждениями к расстройству пищевого поведения. Затем я придумала план, как справиться с каждым из этих триггеров более здоровым способом.
Раньше я думала, что бессмысленно даже пытаться.
Я думала, что не смогу отделить свое расстройство пищевого поведения от самой себя. Я это — это я. Это невидимая удушающая рука на моей шее, словно петля, которая всегда присутствует.
Но доктор Бейли была бы горда узнать, что у меня теперь здоровый аппетит и лучшее отношение к еде. Что я могу есть без необходимости потом горбиться над унитазом, чтобы избавить себя от всех потребляемых калорий. Чем больше я узнаю, какие у меня триггеры, в чем я хороша и в чем заключаются мои уязвимости, тем легче мне адаптироваться. Чтобы справиться. Чтобы выздороветь.