Хафэр поспешно догнал её, предложил:
— Позволь мне идти впереди. Я дорогу знаю, да и поведу тебя, а то с такой скоростью и до завтра не дойдёшь. Испачкаться всё равно больше уже нельзя. Давай руку, пошли. — И, помолчав, добавил вполголоса: — Вылавливать тебя ещё…
Эктори хотела было воскликнуть: «Какую дорогу, мы по прямой идём!», но с заходом дневной звезды начинало холодать, а в насквозь промокшей одежде это было особенно ощутимо. Потому, устав от споров и страстно желая, чтобы этот невыносимо долгий день наконец уже кончился, Эктори вжалась в стену, пропуская вперёд Хафэра, послушно пошла следом за ним, держась за протянутую руку в белой перчатке.
— А на рыбу зачем напал? — поинтересовалась она, наивно надеясь, что Хафэр наконец заговорит с ней нормально.
Но он ответил всё так же снисходительно:
— Она тебя сожрать хотела.
— Да⁈ — по-детски удивилась Эктори, подыгрывая собеседнику в его представлении, где она была наивной дурочкой, а не великим знателем устройства миров… — А мне она показалась хорошей.
— Она хорошая, но голодная. Вон… — Хафэр указал на воду. — Надеется, что перепадёт.
Эктори посмотрела туда, куда указал Хафэр. Из воды торчал кончик плавника, под водой были видны большие круглые глаза. Поняв, что её заметили, рыбина тут же уплыла, вызвав у Эктори печальный вздох.
Заметив реакцию спутницы, Хафэр, слегка улыбнувшись, предложил:
— Хочешь, к ней брошу?
Эктори вновь послала его ко всем богам. Ещё несколько шагов они прошли в молчании. Хафэр остановился.
— Здесь. — Он постучал по подоконнику.
Вскоре окно распахнулось, выглянула худенькая женщина.
— Опять оригинальничаете, ребята? — Её губы растянулись в приветливой улыбке.
— Приходится, — хмуро ответил Хафэр.
— Залезайте, детки, у меня чай есть, совсем свежий.
Хафэр влез в окно, спустился на пол, протянул Эктори руку. Спустившись с подоконника, она с интересом пробежалась взглядом по стеллажам, заставленным книгами в старинных обложках, диванчику у стены, тумбе, столику, двум креслам, таким же, что стояли в читальном зале, вспомнив, что именно в таком же кресле она провела прошлую ночь.
Женщина зажгла настольную лампу, закрыла окно, задёрнула тяжёлые шторы. Взяв Эктори под руку, она подвела её к дивану и произнесла столь доброжелательным тоном, что Эктори, как ни пыталась, не смогла отнестись к ней с подозрением:
— Раздевайся, девочка моя.
Эктори раскрыла рот в попытке запротестовать, отказаться, послать с такими указаниями куда подальше, но, сама не понимая, почему, смолчала.
— Снимай одежду. Я развешу, просушу, пуговицы пришью, по швам заштопаю.
— А… а мне в чём сидеть? — наконец вымолвила Эктори. Она понимала, что в мокрой одежде куда хуже, чем без неё, но хотелось бы закутаться во что-нибудь сухое и, желательно, тёплое.
Тётушка, истолковав её замешательство как стыдливость, произнесла:
— Голышом посидишь, не отвалится. Раньше все по лесам да полям скакали голые, а эти, зоздатели миров ихние, не факт, что были, да и те не сразу же одежду придумали.
— Но… но это тогда, а тогда — это не сейчас. Климат потеплее был… — Эктори говорила тихо, почти неразборчиво.
— Ой-й, какие мы! Я ей помощь предлагаю, а она недовольна! — всплеснув руками, проворчала тётушка.
— Простите, я не хотела… Извините, я не специально… — поспешила сказать Эктори, опасаясь, что действительно может остаться без ремонта одежды.
— Не извиняйся ни перед кем, но и не наглей мне тут. — Тон женщины резко изменился, став серьёзным.
Эктори опешила от столь контрастировавшей со всем сказанным до этого фразы. Она отчаянно пытаясь понять, то ли у неё под конец тяжёлого дня разум отказывался работать, то ли миры постепенно сходили с ума, а она просто не поспевала в общем темпе.
Женщина выдвинула ящик тумбы, вытащила светлую сорочку, бросила Эктори: «Можешь зайти за шкаф, там переодеться, не увидят». Затем, повернувшись к Хафэру, уже рассевшемуся в кресле с кружкой горячего чая, заговорила:
— А что касается тебя… А ну-ка слез быстро! Ишь, чего удумал! Мебель мне пачкает! — И погрозила ему пальцем.
— Новое куплю, — равнодушно ответил Хафэр, даже не шелохнувшись.
— Переоденься! У меня от старого друга халатик остался, я тебе его дам.
— Не буду надевать ваш сшодоходовый шмот.
— Вот, обижаешь! Мы с ним всего-то ходов пять, ну, может, чуть больше, не виделись.
— Нет, — продолжил протестовать Хафэр.