— Тогда — кыш-ш!
Хафэр поставил чашку на стол, поднялся с кресла, обиженно буркнул:
— Не вернусь к вам.
— Не зарекайся, а то захочешь вернуться, а не сможешь.
— Сам знаю! — бросил он напоследок и ушёл.
Эктори выглянула из-за стеллажа, показалась полностью, вошла в освещённое пространство.
— Холодно, — тихо сообщила она.
Женщина села в кресло, закинула ногу на ногу, откинулась на спинку.
— Ну так давай одежду и садись. — Она указала на диван. — Вон одеяло.
Эктори подошла ближе, положила аккуратно сложенные вещи на подлокотник, залезла, как ей и сказали, на диван, сняла туфли, поджала под себя ноги, закуталась в тёплый мягкий плед.
— Жизнь начинает налаживаться! — радостно заявила она.
— Звар ещё выпей, и тогда… Точно всё будет хорошо! Вот прям замечательно! — проговорив мечтательным тоном тётушка, пододвинула к ней кружку.
Эктори послушалась, но тут же отдёрнула обожжённые пальцы.
Женщина незаметно улыбнулась, хихикнув по-доброму.
— Вот чудо ты! Берёшь за ручку, подносишь ко рту, дуешь, и только потом пьёшь. Я ещё подсластить люблю. — Она взяла свою кружку, положила в неё тонкую верёвочку с тринадцатью белыми мелкими бусинами.
Эктори взяла такую же ниточку, передвинула одну бусину на другой конец, сунула в рот, почувствовала сладкий вкус, сдавила шарик зубами, раскрошила на мелкие кусочки, поинтересовалась:
— А можно много?
— Почему бы и нет? — хмыкнула тётушка.
Эктори принялась класть в кружку ниточку за ниточкой, размешивая, проверяя на вкус и постоянно решая, что получается недостаточно сладко.
Женщина, взглянув на неё с подозрением, хотела было спросить: «Не слишком ли?», но, увидев довольное выражение лица девчонки, поняла, что такое есть норма. Брови её медленно опустились обратно, и она проговорила доброжелательно:
— Можешь опять поспать здесь.
— А Вы меня не сожрёте? — опасливо переспросила Эктори, понявшая за день, что это одна из тех вещей, о которых действительно стоит уточнять.
— Ой, да кому ты нужна, такая тощая?
— Как оказалось, многим…
Ход синий: Глава 3: «Не помрет, и ладно»
— Где она на этот раз?
— Смирись, она не придёт, — с ехидством сказала девушка.
— Эмони — слишком важная птаха, чтобы учиться вместе с нами, бедными аристократишками, — добавила ещё одна.
Небольшая компания звонко расхохоталась.
«Смеются, жизни радуются, про эту дрянь говорят. Да идёт оно всё и ко всем!..» — подумала Эктори, исподлобья глядя на весёлые лица сплетниц одногруппниц. Зябко поёжившись она положила голову на парту, попыталась отгородиться от всего этого шумного мира развёрнутой книгой, поставила её перед собой, но та, как назло, свалилась на голову. Желания что-либо делать не было. Щёку жгло, зад болел, всё тело ныло, под тонкой полу мокрой тканью блузки каждое дуновение ветерка ощущалось ледяным, пальцы ног окоченели в не высохших туфлях.
Послышались знакомые голоса. Эктори нехотя приоткрыла один глаз, увидела, как мимо прошла Зингера, опасливо на неё покосившись, следом — вечно улыбающаяся Мира.
Мира медленно подняла книгу, закрыв, отложила в сторону. Увидев недовольную физиономию Эктори, с желтоватым пятном на щеке, поспешила сообщить ей об этом:
— Ой! А ты во что измазалась?
— Я стукнулась, — пробурчала Эктори, злясь на весь мир, которому были безразличны её страдания. И между тем искренне недоумевая, как можно подобно Мире переживать о ком-то постороннем.
— Как? Обо что? — голос Миры был наполнен сочувствием, небесно-синие глаза её округлились, золотистые бровки изогнулись.
— Неважно, — прошипела Эктори, отворачиваясь.
В кабинет вошла преподаватель, жестом велела всем занять свои места. Когда разговоры одногруппников затихли, Мира подняла руку, отпросилась сопроводить Эктори к доктору, не смотря на все её попытки, что с ней всё нормально. Уже выходя из кабинета, Мира, вполголоса спросила у Зингеры: «С нами?» и не дожидаясь ответа, помчалась прочь. Эктори, чуть не упав, пока вставала из-за стола, прихрамывая, еле успевала за волочившей её подругой.
Зингера, печально вздохнув, решила что ей действительно нет причин оставаться, тоже поспешила уйти, сославшись на то, что Мира по дороге запросто забудет куда шла.
Один из одногруппников, решив так же воспользоваться ситуацией, принялся рассказывать про свои «несовместимые с жизнью» травмы:
— Мне очень плохо. У меня перо на палец упало, он шас отвалится.
— Не страшно, переживёшь.
— Да? Ну ладно, но запомните — это будет на Вашей совести.