— Ладно, — сказала Эктори, всё ещё ничего не понимая. — Меня вот зовут…
— И даже не думай мне говорить! — перебила её тётушка.
— Почему?
— Может, тебе покажется странным, наверняка решишь, что я совсем спятила на старости лет, но у меня когда-то был друг. Очень хороший друг. Он меня многому научил, начиная с того, как подгонять заклинания для эффективности. И ещё он говорил, что обычно все мы постоянно пытаемся всё как-нибудь назвать, обозвать, но все эти имена и названия лишь вгоняют в рамки, ограничивают. Так раз уж нам придётся кого-то называть, то пусть уж это будут самые простые и размытые прозвища, которые только можно придумать.
Эктори, от изумления раскрыла рот, промямлив:
— Изумительно!
— Ты действительно так считаешь? Мой муж обычно называет это ребячеством, смеётся, ну, да ему не понять, он сам слишком простой.
— А Ваш друг?
— О, он необычный, непостижимый, я ведь даже не знаю, как его звали, — мечтательно проговорила библиотекарь.
Эктори вдруг пришло в голову озарение, которое она тут же поспешила озвучить:
— А может он рассказывал всё это, потому что с его именем было что-то не так, не хотел, чтобы его узнали?
— О, детка, у него было много всяких знакомых.
— Тогда, будь я на его месте, мне бы было просто лень запоминать столько имён.
— Это было бы вполне в его духе, — задумчиво подтвердила библиотекарь.
— А где сейчас Ваш друг? — вдруг заинтересовалась Эктори личностью загадочного незнакомца.
— А кто его знает! Я в последнее время мало с ним общалась. Он заходил недавно, а может уже не недавно, попрощаться, говорил о грандиозной идее. Может, она его и до мира мёртвых довела. Во всяком случае, говорил он о ней не так уж и много, да он вообще тогда мало говорил, а друзей и приятелей часто посылал куда подальше, — библиотекарь замолчала, лицо её стало печальным.
Эктори в рассеянности похлопала глазами, пыталась придумать, как бы утешить, наконец нашлась:
— Может, он такой особенный, что бессмертный? Я помню, такие существовали.
— Ты?
— Да. Я видела не так уж и много за свою короткую жизнь, но я слышала много историй от тех, кто жил дольше.
Библиотекарь улыбнулась:
— Какой ты хороший ребёнок! Но вряд ли были те, кто сворачивал с общего пути дважды. Да и он сам не раз говорил о неизбежности расставаний, так что ты не думай, я не грущу, просто с годами тяжелее принимать перемены, хоть и произошли они довольно давно.
— Ясно, — Эктори опустила взгляд на каменные плиты пола, принялась разглядывать трещины и узоры.
— А можно?.. Можно я буду называть Вас Тётя?
— Что? — спросила библиотекарь отстранёно.
— Можно называть Вас Тётя?
— А, да, конечно. Хочешь, я дам тебе какую-нибудь книгу?
Тут то Эктори поняла, что именно благодаря Тётушке ей удастся отыскать всё, что интересовало её касательно Империи, ведь наверняка та знает хотя бы краткое содержание всего, что есть в библиотеке, ну или может его посмотреть. Описав что конкретно ей нужно, Эктори услышала в ответ:
— Это будет две книги.
— Ну, давайте две, — охотно согласилась она.
— Ишь какая, — всплеснула руками, — словно мне одолжение делаешь.
— Извините, — Эктори виновато потупила взгляд, теперь ей казалось, что Тётушку просто забавляло то, как легко ей удавалось вызвать у неё чувство вины.
— Ты чего? Ты не думай, я не ругаюсь, это я так, для сохранности образа, — подалась ближе, добавила шёпотом: — меня здесь считают вредной, ворчливой старухой.
Эктори захохотала, спохватилась:
— Но Вы же совсем не старая!
— Ты так думаешь? — в глазах Тётушки заплясали озорные искорки.
— Да! То, что у вас глаза блёклые, волосы выцветшие — это не признак старости! Вы ведь просто растратили великую силу!
Библиотекарь тяжело вздохнула, накинула на плечи плед со спинки кресла. Эктори, поняв, что наговорила слишком много, что не смогла остановиться, когда следовало, извинилась:
— Простите, я не подумала, не всегда успеваю следить за языком.
— Да что за безобразная девчонка? — вновь возмутилась библиотекарь.
— Да, я, пожалуй, действительно безобразна, — печально вздохнула Эктори, готовая к тому, чтобы её ругали распоследними словами.
— Всё извиняется и извиняется!
— А? — от непонимания глаза Эктори широко распахнулись.
— В жестоком мире мы живём, здесь твою вежливость сочтут за слабость, а тебя втопчут в грязь, поэтому лучше быть грубияном, чем… сама понимаешь.
— Да, хорошо, — неуверенно согласилась Эктори.
— Эх, ничего ты не поняла… Будем надеяться, что когда и в правду поймёшь, не будет слишком поздно.