— Надоел, — сухо проговорил Кремнев и коротко ударил Шеринга локтем в шею. Шеринг обмяк и уронил голову на грудь.
Егор надавал на газ и пустился в погоню за растворяющимся вдали «порше».
Спустя семь минут «порше», по-прежнему грохоча музыкой, свернул на безлюдную улочку и припарковался у высокой белокаменной стены, за которой виднелась черепичная крыша роскошного особняка.
В глубине переулка появилась черная «ауди». «Ауди» медленно покатила вдоль тротуара и остановилась метрах в двадцати от «порше», над которым медленно раскрывался тент раскладной крыши.
Кремнев спокойно и внимательно следил за тем, как толстяк выбирается из машины, как вытаскивает за собой спортивную сумку с теннисной ракеткой.
Шеринг пришел в себя и попытался что-то сказать, но Егор, не глядя, снова коротко ударил его локтем, и Шеринг замолчал.
Толстяк тем временем миновал железный заборчик, отпер калитку в белокаменной стене и скрылся за ней. Как только калитка закрылась, Кремнев тут же выбрался из «ауди».
Спустя полчаса красавец «порше» несся по каменистой равнине. Кремнев сидел за рулем, вальяжно закинув локоть на дверцу, а кресло рядом с ним пустовало.
Полковник Уколов вбежал, запыхавшись и обливаясь потом, в свой кабинет и сорвал трубку с трезвонящего служебного телефона.
— Слушаю! — рявкнул он, прижав трубку к уху.
— Это я, — услышал он хрипловатый голос.
— Кто «я»? — нахмурился Уколов и посмотрел в окно.
За окном раскачивались на ветру верхушки деревьев.
— Кремнев, — отозвался собеседник.
Тщательно выбритое лицо полковника слегка побагровело. Он уперся кулаком свободной руки в столешницу и глухо проговорил:
— Кремнев? Почему ты?
— А некому больше, — последовал ответ.
Уколов внутренне похолодел. На окно упали первые капли дождя.
— Как это — некому? — угрюмо спросил Уколов, уже зная ответ наперед. — Где старший группы?
— Убит, — ответил Кремнев. — Накрыли нас какие-то удальцы.
— Так. — Уколов достал платок и промокнул вспотевший лоб. — Кто еще выжил?
— Кроме меня, никто.
Полковник почувствовал, как сжалось его сердце. Из всей группы захвата уцелел лишь один боец. Неужели операция провалена?
Уколов на мгновение увидел перед собой грозное лицо генерала Зубова и поежился. Затем собрался с духом и глухо спросил:
— А сопровождаемый?
— Не знаю, — ответил Кремнев. — Но пять минут назад был живой.
У полковника отлегло от сердца. Но вслед за секундным облегчением пришла ярость. Это Кремнев морочит ему голову! Что он, черт побери, задумал?
— Что значит «пять минут назад»? — глухо пророкотал полковник. — Ты на вопрос отвечай!
— Я вам ответил четко и ясно.
Вот теперь Уколов по-настоящему вскипел.
— Если немедленно не доложишь по всей форме, я из тебя веревку совью и на ней же тебя вздерну!
Кремнев хмыкнул.
— Что пуганого-то пугать, Николай Георгиевич? — проговорил он нагловато-беззаботным голосом. — Шеринг сейчас не со мной, но я знаю, где он, и в любой момент могу накормить его стрихнином и заставить замолчать навсегда.
— Что за бред? — рявкнул полковник. — Ты должен…
— Я вам сейчас ничего уже не должен, — небрежно оборвал начальника Кремнев. — Я должен себе — доброе имя вернуть, репутацию. У меня два провала за год. Как сглазили. Зачем вам Шеринг? Кому он понадобился?
Уколов снова посмотрел в окно и облизнул губы.
— Этого тебе знать не положено, — отрывисто проговорил он. — Ты простой конвойный. Вот и конвоируй!
Теперь, похоже, вскипел и Кремнев. По крайней мере, от его непробиваемого спокойствия не осталось и следа.
— Вот, значит, как? — проговорил он яростно дрогнувшим голосом. — Ну, тогда не обижайтесь. Я вашего Шеринга-шмеринга сейчас распакую и отпущу. Два провала у меня уже было, как-нибудь и третий переживу.
Уколов громыхнул кулаком по столу.
— Ты кого тут шантажируешь?! — заорал он в трубку. — Совсем нюх потерял!
— Спокойнее, Николай Георгиевич. Нервные клетки не восстанавливаются.
Уколов сдержал ярость. Помолчал пару секунд и буркнул в трубку:
— Ладно. Я тебе назову одну фамилию, а ты сам все поймешь. Соркин.
— И что я должен понять? — осведомился Кремнев.
Уколов усмехнулся. Похоже, Кремнев не так крут, как гласит его досье. По крайней мере, быстротой мышления он не отличается. Сила есть — ума не надо.
— Тундра! — иронично проговорил полковник. — Почему Соркину дали политическе убежище? Ну-ка подумай сам: почему он до сих пор по Альпам разгуливает, а не скрипит нарами где-нибудь в Магадане?