Царь не без основания утверждал, будто Сильвестр и Курлятев самовластно распоряжались государственными делами, «строениями и утверждениями», раздавали чины и должности и «ни единые власти не оставиша, идеже своя угодники не поставиша»469.
Курлятев использовал свое влияние, чтобы насадить свою родню в Боярской думе. По сравнению с прочими княжескими фамилиями Оболенские получили наибольшее число назначений в думу в конце 40-х и в 50-х годах470.
Время наибольшего могущества Сильвестра и Курлятева ознаменовалось широкой раздачей думных чинов представителям высшей титулованной знати471. Вместе с думными титулами новоиспеченным боярам были переданы из казны десятки тысяч четвертей земли, тысячи крестьянских дворов. Позже царь желчно укорял Сильвестра за то, что тот раздавал боярам «великие вотчины» и тем примирил «к себе» многих членов Боярской думы472.
Кружок Сильвестра усиленно насаждал своих приверженцев не только в думе, но и в различных отраслях управления. Стремясь подчинить своему контролю центральное приказное ведомство, Сильвестр добился назначения на пост государственного казначея X.Ю. Тютина (около 1555 г.)473. Богатый грек Тютин на протяжении многих лет был торговым компаньоном сына Сильвестра Анфима474. Благодаря дружбе с Тютиным Анфим неоднократно получал выгодные поручения и сильно нажился на казенных операциях475. Сильвестр добился изгнания из Казенного приказа сторонника Захарьиных государственного печатника Н.А. Курцева476.
В раздоре между Захарьиными и Старицкими Сильвестр и Курлятев неизменно поддерживали Старицких. Свидетельством тому было весьма двусмысленное поведение их в дни династического кризиса и многие другие факты. По летописи, Сильвестр пользовался «великой» любовью княгини Ефросиньи Старицкой477.
Сильвестр имел приверженцев среди старомосковской знати, которая бесспорно участвовала в новой правительственной комбинации. Но по мере того, как усиливалось значение титулованной знати, влияние старомосковского боярства падало. Косвенным свидетельством тому явилась отставка двух старейших членов Боярской думы бояр Г.Ю. Захарьина и И.И. Хабарова478. Оба они закончили свои дни в монастыре. Во второй половине 50-х гг. стало ослабевать влияние ближних бояр Д.Р. и В.М. Юрьевых. Боярин Д.Р. Юрьев лишился чина казанского дворецкого, после того как Казанский край перешел из ведения Большого дворца в ведение вновь образованного Нижегородско-Казанского дворца479. В.М. Юрьев утратил титул тверского дворецкого и был отстранен после 1554 г. от руководства Посольским ведомством480.
Несмотря на это, влияние старомосковской знати в правительстве оставалось весьма значительным, свидетельством чему было пожалование думных чинов младшим Захарьиным481, Шереметевым482, Салтыковым-Морозовым483.
Партия Сильвестра использовала раздор между Захарьиными и Адашевыми в дни династического кризиса и постаралась привлечь Адашевых на свою сторону. В ближайшие месяцы после кризиса дворянский кружок Адашевых значительно упрочил свои позиции в Боярской думе. Ф.Г. Адашев стал боярином, а его сын Алексей – окольничим484.
Правительство середины 50-х гг. называют обычно правительством Адашева и Сильвестра485. Но доминирующее положение в нем занимал бесспорно кружок Сильвестра и князя Д.И. Курлятева, пользовавшийся поддержкой могущественной Боярской думы.
Сам Сильвестр родился в Новгороде и происходил из поповичей. Первые сведения о его службе в придворном Благовещенском соборе относятся к середине 40-х гг.486. Но его имя было мало кому известно за пределами Кремля487. Вплоть до собора на еретиков многие лица отвергали авторитет Сильвестра даже в узкой сфере его служебной деятельности488. Вершины, могущества Сильвестр достиг в период после 1553–1554 гг., когда взаимная борьба между Старицкими и Захарьиными вызвала к жизни новую комбинацию политических сил.