— Слышь, Колян, что-то мы недуром взялись за эти дырки. Этак быстро управимся, другую работу найдут. Давай передохнем.
Они приладили на четыре кирпича доску от старой опалубки, сели на нее как на лавочку и время от времени стукали в бетон не вставая то ломом, то кувалдой. С понтом работают.
…После выхода из карантина Кольке не повезло: новичков недели три гоняли в железнодорожный тупик разгружать вагоны с кирпичом, углем, цементом или еще с чем. С кирпичом возни много. Каждый по отдельности он легкий, да в вагоне его — миллион! Выкидывать не велят — бьется, вот и приходится кирпичи по наклонной доске спускать и невдалеке штабелем укладывать. За одним два раза нагнешься. Спина трещит.
Уголь выгружать не в пример легче — отбей запоры у кингстонов в днище полувагона, он сам валится, только успевай отгребать. По три вагона до ужина успевали выкинуть. Грязные все становились как черти.
И с песком пришлось им помаяться. Ударили заморозки, и его мягкие, влажные кучи превратились в ледяные холмы. Приходилось ломами продалбливать в них глубокие борозды и цеплять тросом. Бульдозер стаскивал с платформы желтые блестящие глыбы, а на земле их ломами откантовывали подальше от полотна.
Или еще гоняли на котлован бетон принимать. От каторжная работа! Раскидаешь машину, а уж вторая на подходе. «Вали!» — и опять черпаешь лопатой щебень вперемешку с раствором. Все руки отмотаешь.
Не повезло им с этим ЛТП, сплошное строительство. Вон в седьмом — ребята в цехах работают, ящики тарные колотят, даже мебель собирают. Худо-бедно, а в тепле. Здесь же и в жару, и в мороз на улице.
Главное — не перерабатывать. Спина не казенная, руки тоже. «Спасиба» один черт ни от кого не дождешься. И денег много не заработаешь, а что заработаешь — не получишь. Вычтут за еду, за лечение, за х/б, и еще охрану оплатить надо. Остальное на лицевой счет положат. После двух лет добро если рублей триста останется. На воле так вкалывать — по три сотни в месяц зарабатывать можно…
— Ну, чего расселись? — Это Муленок, юркий мужичонка с замшевыми щеками и редкими усиками подковой. Отец его был татарским муллой, вот его и прозвали Муленком. — Чего расселись? Бригадир велел вниз идти, помогать раствор делать.
— А дыры колотить? Он же нас сюда поставил.
— Пес, говорит, с ними, с дырьями. После пробьем. Нужно первый этаж заливать, а машины нет, придется раствор вручную делать. Конец месяца скоро, наряды ему закрывать надо, соображаете?
Наряды, наряды… Каждый месяц в двадцатых числах начинается свистопляска вокруг этих нарядов, а нам-то что? Хорошо ли, плохо ли закроют, денег все равно не увидишь. Делать нечего, спустились вниз.
У входа в строящийся корпус стоит уемистое корыто, по стенкам обросшее засохшим цементом, в него как раз входит зиловский кузов раствора. Рядом — зевластая груша бетономешалки, сюда же подведена резиновая кишка с водой. Мужики засыпали в мешалку песок и цемент, но его не хватало, и бригадир послал четверых таскать со склада крафт-мешки. Это метров за двести, пришлось взять носилки.
— Бугор, а чего машиной раствор не возят? — поинтересовался Володька. — Этак мы долго проканителимся.
— Не будет сегодня самосвала, прораб сказал, что его на другой объект угнали. Да нам только начать, чтобы нынешний день закрыть, а завтра дадут машину.
В деревянном сарае крафт-мешки сложены высокими штабелями. И кто придумал цемент в такие кули затаривать? Тяжелый серый порошок разрывает бумагу, сапоги в нем тонут по голенища. Пыль стоит — неба не видно. Цемент сушит глотку, слепит глаза, лица и одежда быстро сереют. Первой ходкой притащили на носилках по одному мешку. Оно ничего, легко даже, но Бугор сказал — таскать по два. Положили по два, руки из плеч сразу потянуло к земле.
Заурчал мотор, в корыте заплескала вода. Седой, как самый малосильный, подсыпал в жерло бетономешалки то лопату песка, то цемента, подливал воды, если получалось слишком густо. Бригадир возился у мотора — не дай бог встанет! Скоро первая бадья раствора была готова, ее, опять же носилками, затаскали в цех, залили добрый пласт в углу. Он жирно отливал серым.
— Время к обеду. — Бригадир глянул на часы, единственные в бригаде, потом зачем-то на небо. — Следующую бадейку замесим после, сейчас — ни туда ни сюда. Балдей, ребята… — Он зарядил самодельный, набранный из самодельных кусочков плексигласа, мундштук памириной, сладко пососал. — После обеда если пару бадей замастырим — совсем ништяк будет.
— Замастыришь, — пробормотал Володька. — Ноги гудут… Каторга.