Успокоится, горемычный, отдышится, приляжет опять. Засыпает… Вдруг как вздернется — фу, черт! — крыса прямо у щеки на подушке пригрелась, теплая… Где ж она? Опять померещилось? А может, и вправду была крыса, ведь в хате-то как на помойке…
Тут ох как нужна бутылочка! Соточку выпьешь — не водки, где уж, хоть бы шафранцу, — и сразу отпустит, съежится тревога, наплывет легкий сон. Одной соточки мало, пропусти вторую, но не спеши, не торопись опорожнить пузырь! Экономь, растягивай, так как самое страшное лицо и самая большая теплая крыса с мокрым хвостом могут явиться тебе лишь под утро. Не спеши…
Татьяна не показывалась, видно, стояла в очереди. Стороной Колька слыхал, что она после разрыва с ним быстро вышла замуж за врача из той же больницы, где и сама работала. Перегорело, чего уж, мать родная не выдержала его пьянок. Татьяна и подавно бы… Перегорело, а тогда он сильно досадовал. И думал: погоди, еще пожалеешь, еще докажу! Доказал…
После Татьяны ни одна женщина серьезных чувств у него не вызывала, а в последнее время и на случайные связи все меньше тянет. Спроси его: что выберешь — бабу или бутылку? И думать не станет — конечно, бутылку! Да и какая женщина позарится на него? С виду ему все сорок пять, грязный, псиной пахнет, на плечах — затерханный пиджачишко, о штанах и говорить нечего. Кепку он подобрал на газоне, от нее до сих пор сильно воняет бензином. Наверное, шофер какой-нибудь обронил или выкинул.
Одиночество? Что ж, верно, а с другой стороны — забот меньше. Вон Юрик — жены боится, родичи на него наседают. Тут и так не жизнь, а мучение, да еще травят тебя как бешеного пса, домой не приди… Дети? К детям он равнодушен. Да и не хотелось бы ему сказать про мальчонку какого: весь в меня. Нет уж…
Одному плохо бывает в запое, в болезни. Надо бы живую душу рядом иметь. Но мама ушла. Лишь она могла успокоить его в бредовом предутреннем страхе. Не выдержала, собрала свои вещички, какие он не успел загнать, и уехала к сестре. Да и кто выдержит? То слезами и смертными клятвами, то примитивным, грубым обманом, то угрозами, чуть не с кулаками, вытягивал он у нее рубли и трешки. Изо дня в день, не один год. Ушла, он ее не судит…
Но хоть и давно он махнул рукой на свой внешний вид и на себя самого, и плевать ему на мнение разных там людей — с Татьяной он встретиться сейчас не хотел. Не мог.
«Интересно, — подумал он, — а узнала бы она меня такого?»
…Окончание института педиатрический факультет отмечал в ресторане «Москва». Таня звала его с собой, но Николай уперся: у вас своя компания, погуляй без меня, а я подойду к концу, провожу тебя домой. Не любил он ее подружек, уж больно они о себе мнили. Как же, престижная профессия — медики… А чего пыжиться-то? Загонят по распределению к черту на кулички, сиди там, возись с обгадившимися младенцами.
Он надел кремовый, с серой ниткой немецкий костюм, замшевые полуботинки, модную в ту пору водолазку. Хоть и подгадывал к закрытию ресторана, а все-таки попал за стол. Но за то время, что сидел, одну лишь рюмочку и пригубил, тогда он еще мог себя блюсти.
Потом гуляли по набережной. Татьяну держал под руку высокий лысоватый мужчина респектабельного вида, и Кольке это очень не нравилось. Выяснилось — преподаватель физкультуры. Вообще среди веселящихся вчерашних студентов он чувствовал себя не в своей тарелке, как на давних именинах у сестры.
Домой возвращались поздней ночью. На Садовой попалась широкая лужа — не обойти. Легко поднял Таню, ощущая ладонями нежную кожу полных ног. Она смеялась, обнимая его за шею, говорила, что к дому дороги нет. Посредине лужи он повернул обратно. Остаток ночи провели у него…
Колька осторожно выглянул из-за угла. Харя топтался на своем месте, озирался в поисках приятеля. На крыльце магазина показалась Татьяна, переложила тяжелую сумку из одной руки в другую и пошла в сторону сквера. Восемь лет… Дорожки в сквере давно покрыты асфальтом, а вместо вальяжных скамей понатыкали обрезков цементных плит и на них настлали по пятку тонких светлых реек. Колька дождался, пока Татьяна скроется за деревьями, и оставил свое укрытие.
— Ты где ходишь? — накинулся на него Харя. — Я тут, понимаешь, кручусь, а он!..
— Да заткнись ты! — оборвал его Колька и неохотно пояснил: — Знакомую увидал, не захотелось сталкиваться…