Плотники мне были рады, ведь у них как раз начался сезон, когда доски шли нарасхват. Люди, окрылённые приближением лета, пытались что–то подлатать или смастерить. Вторым по значимости товаром плотников оставались поленья. Плотники не справлялись с наплывом покупателей, поэтому моя помощь была уместной. Работа была изнуряющей, никакой автоматизации, инструменты были на уровне кузнечных технологий, поэтому пот с меня лил ручьями. Я похудел, лицо осунулось, накопилась усталость, зато прибавилась мышечная масса.
Василий поправлялся долго и мучительно. Прежде, чем он начал самостоятельно передвигаться, прошло две недели. Всё это время его рана капризничала, моего земляка бросало в жар, мы дважды отпаивали его отварами из трав. После второго раза пришлось спасать его от самих трав. Кажется, мы перенапрягли его печень.
Вечером того же дня, когда Васька очухался от жара и захотел поговорить, я пожаловался ему на свою судьбу.
— Так, а в чём проблема? — cпросил он.
— Можно автоматизировать часть тяжёлой работы при помощи водяной мельницы. Они так и назывались когда–то — пильные мельницы. Вода вращает привод, тот в свою очередь передаёт усилие на две–три пилы, через которые пропускают кругляк. На выходе получаем доски!
Я ухватился за эту мысль. Было бы замечательно переложить на механизмы часть тяжёлого изнурительного труда. Я подался вперёд, посмотрел на Васькино измученное лицо, в его зелёные припухшие и покрасневшие глаза.
Я подумал, что реализовать такой вариант автоматизации труда по распилу кругляка было вполне реальным делом.
— Чертёж нарисуешь?
— Легко! — Василий кивнул, и, улыбнувшись вымученной улыбкой полутрупа, посмотрел на меня грустными глазами.
«Ох, и нелегко это болеть в таком отсталом месте.»
— Игорь, мне бы водички!
— Держи! — я протянул ему деревянную плошку с водой.
Мой земляк жадно отпил, затем медленно осушил всё до дна. Я посмотрел на его измученное болезнью лицо. Глаза уже не блестели, из чего я сделал вывод, что жар уже прошёл. Мне показалось, что Василий наконец–то готов к моим вопросам:
— Ещё водички?
— Нет, достаточно! — он улыбнулся, в последнее время я не баловал его вниманием и заботой, поскольку постоянно пропадал на работе.
Я присел рядом с кроватью на деревянный грубо сбитый табурет и прямо спросил:
— Вася! Как тебя угораздило вляпаться в эту историю с прибором?
— Сам не пойму, — парень вздохнул, улёгся на подушку, его глаза уставились на потолочную балку.
— Расскажи–ка мне всё с самого начала! — предложил я.
Он отбросил со лба в сторону немытые слипшиеся кучерявые непослушные волосы и сказал:
— На пятом курсе университета мой преподаватель предложил мне должность ассистента. Я согласился, ведь речь шла о том, чтобы работать у самого перспективного учёного на нашем факультете. Вначале он даже не рассказывал мне о том, с чем он работает. Профессор доверял мне задачи, которые мне были по плечу. Я тогда увлёкся одной студенткой… Впрочем, это не важно. Работа у меня была несложная — из разряда принеси–подай, отойди и не мешай! В таком ключе я проработал три месяца, закончил университет и уже размышлял о том, чтобы пойти на настоящую работу, как вдруг ко мне заявился Валентин Степанович.
— Тот самый из органов? — хмыкнул я, припоминая, как меня самого втянули в опасное приключение.
— Да. Скользкий тип, — согласился с моими впечатлениями Василий.
— Валентин Степанович в присутствии профессора сообщил мне, что государство решило доверить мне важную задачу. Плюс предложили зарплату, о которой можно было только мечтать. Я проникся важностью момента, особенно, когда мне подсунули бумажку с грифом совершенно секретно. Получилось, что я сам подписался под правительственный научно–исследовательский проект. После этого мой шеф, наконец, рассказал, что на самом деле он работает над прототипом прибора по телепортации объектов и в перспективе людей на любые расстояния. В тот же день пропала моя девушка. Такая умная, пытливая и страстная, что я только сейчас понял, что она работала в одном госучреждении с Валентином Степановичем. Они проверяли меня не только на профпригодность, но и на болтливость, в том числе в постели.
— Ого! — удивился я.
— Пути конторы неисповедимы! — нервно хихикнул мой товарищ и поскрёб щетину на подбородке.
— Я заметил, что за мной и за профессором постоянно наблюдали какие–то люди. Друзья, с которыми я часто общался, получили направление в какие–то дальние уголки страны, теперь я понимаю, что это было сделано специально. Меня пытались оградить от любой возможной утечки информации. Однажды, когда я перебрал спиртного в баре, меня мягко транспортировали прямо домой. Как это произошло, я не помню. Зато помню, как сильно я удивился, что лежу в собственной кровати в закрытой снаружи квартире, а моя одежда аккуратно сложена на стульчике рядом с кроватью.