Я поставил машину как мог дальше от грузовиков и пошел за Биллом в закусочную. Он уже торчал у стойки и так смотрел на меню, будто молился на него.
- Что будем рубать? - спросил я.
- Я уже выбрал. Насчет жратвы я быстро соображаю.
- Люблю решительных людей,- съязвил я, и его наконец взяла досада.
Что-то ты больно много себе позволяешь, черт возьми. Охота есть одному - ешь. Охота ехать одному - пожалуйста, да только скоро тебе придется шагать в Лондон пешком, а драндулет свой на горбу потащишь.
Он захохотал, и девушка за стойкой поскорей спросила, чего ему подать. Тут он отбарабанил на радость пустому желудку:
- Томатный суп, милашка, потом печенку, сосиски, картофельное пюре с луком. Потом паровой пудинг с заварным кремом, парочку вон тех пирожных с вареньем, кружку чаю, четыре куска хлеба, масло, двадцать сигарет, ложку, вилку и нож.
- Побойся бога,- сказал я.- Я разорюсь. Он меня не услышал.
- Ну, все? - спросила девушка.
- Еще бы тебя на закуску, - сказал он, приблизив к ней свою заросшую, но самоуверенную физиономию.
Девушка покраснела, отодвинулась и сказала с улыбкой:
- Ну и нахал! Я скажу, когда будет готово.- И обернулась ко мне:- А вам чего подать?
- Бобы с гренками и кружку чая.
- При такой еде ты свой драндулет далеко не уволокешь! - засмеялся Билл.
- Ты тоже больно много себе позволяешь,- огрызнулся я и выложил чуть не фунт за гору жратвы, которую он себе назаказывал.- С тех пор как я тебя подобрал, все идет кувырком.
Мы отошли от стойки и молча сели за стол. Тут уже сидела тоненькая темноволосая женщина лет двадцати пяти. Она явно скучала в одиночестве и оттого казалась еще привлекательней, чем если б веселилась в компании на каком-нибудь семейном торжестве. Так ли, эдак ли, а она сразу меня покорила - она не доела яблочный пирог и уже задымила сигаретой с фильтром, а я все собирался с духом, соображал, как бы поостроумней с ней заговорить. Заговорить-то надо бы поскорей, пока еще не подали еду,- ведь с набитым ртом разговаривать неприлично.
Биллу Строу она тоже, видно, приглянулась, и он тянуть не стал.
- Передай-ка мне соус, крошка,- сказал он,- Надо поживей чего-нибудь проглотить, не то помру. Обед, видать, еще не скоро состряпают.
Она улыбнулась его незамысловатой неуклюжей шуточке и подвинула к нему неполную бутылочку соуса. Он вытащил у меня из кармана газету и протянул ей:
- Хотите покуда почитать?
- Нет,- ответила она.- Спасибо.
- Я вас понимаю,- сказал он и выпил весь соус до дна.- Тут одни враки. Хотите, подкину вас до Лондона?
Я надеялся, она встанет и пнет его ногой - как бы не так, она благодарно улыбнулась и ответила:
- Мне как раз туда. Вы на грузовике?
- На легковой. Едем из Грэнтема. Вот черт, почему они, гады, не ставят на стол сахар. Я бы уж попользовался. От этого соуса только еще сильней есть охота.
Официантка принесла наконец его заказ и заставила чуть не весь стол.
- Не желаете присоединиться? - предложил он.
Я бы тоже мог так сказать, но ведь бобами с гренками угощать не станешь!
- Я уже поела.
- Точно?
- Конечно. Я еду из Лидса и сюда добралась довольно быстро.
- Ладно,- сказал Билл, жадно хлебая суп,- если все вылезем и будем толкать, то доберемся за час-другой. Меня звать Билл Строу. А вас?
- Джун. Вы сами из Лондона?
Он ответил не сразу - сперва доел суп, потом ткнул в меня пальцем и сказал:
- Он - да, а я нет.- Чем больше он ел, тем отрывочней отвечал, хотя спрашивать ухитрялся и с полным ртом. - А отец с матерью у вас живы?
Она удивленно подняла брови.
- На что это вам? .
- Да так, милашка, любопытно.
Не поймешь, думал я, что же он - самый что ни на есть башковитый парень или набитый дурак? Для умного человека вроде относится к жизни чересчур легко, и, пожалуй, поближе с ним сойтись опасно. Вот доедем до места и распрощаемся, так будет лучше.
- А сами в Лондоне живете? - спросил он ее.
- Когда удается.
- Чудно говорите, - сказал Билл, и изо рта у него вылетел кусок лука.
- Жизнь в Лондоне дорогая, вот в чем беда. Но мне там нравится. Там интересно.
- А что делаете?
- Эй! - воскликнула она. - Да вы сами-то кто такой? Во все нос суете, как сыщик.
Что-что, а это мне в голову не приходило.
- Во отколола, в самую точку. Давно не слыхал, чтобы кто так здорово сострил. Да я просто хотел знать, чем вы занимаетесь.
- Работаю - сказала она - А вы где спину гнете?
- Маляр я и обойщик. Надоел мне Ноттингем до чертиков, решил податься на юг. Жену с детишками оставил вчера в Мэнсфилде. Ночку провел у своей девчонки в Ноттингеме, а теперь начну новую жизнь на новом месте. Кто его знает, где сегодня ночевать буду, а? - закончил он и плотоядно поглядел на Джун.
Она не отозвалась - хотела, видно, показать, что он хватил через край. И он не стал больше приставать, но только потому, что теперь так набросился на жратву, будто загорелся к ней страстью и сразу позабыл про все на свете.
Уж не знаю, что там Джун воображала, какая у нас машина, а только увидала мою жестянку - и влезать ей явно расхотелось. Билл сказал, лучше он прямо сейчас зальет воды в радиатор, не то через три мили не миновать останавливаться. И все-таки Джун кинула свой чемоданчик на заднее сиденье, я пригнул переднее, освобождая ей дорогу, и она села в машину.
- На вид тележка неказистая,- сказал Билл,- а везти везет. Медленно, но верно.
Я включил зажигание.
- Поехали.
Машина не двинулась с места. Билл выскочил, поднял капот, вытащил из кармана тряпку и стал протирать контакты - думал, может, плеснул на них воды, когда наполнял радиатор.
Джун плотней завернулась в пальто, словно попала в холодильник.
- Может, подтолкнем? - предложила она.- Тут как раз немножко под гору.
Билл старался не зря; мотор чихнул и ожил.
- Как тронется, поддай газу, не то заглохнет,- сказал Билл. - Машина-то чья?- спросила Джун, когда мы уже со скоростью добрых сорок миль в час катили по шоссе.
- Моя, - быстро ответил я, пока Билл не успел соврать.- Верней, моего брата. Он одолжил мне скатать в Лондон. Я служу у агента по продаже недвижимости в Ноттингеме, а последние недели до того мне все обрыдло, решил - пора передохнуть.