Это была любовь с первого взгляда, с первого вздоха и на всю жизнь. Принц слушал музыку, не дыша, с широко открытыми восторженными глазами. А через несколько дней Сантилли привез еще одну гитару, родную сестру первой. Дневной график пришлось уплотнить.
Окрик застал на середине лестницы.
— Лас!
Принц не остановился и продолжал сбегать вниз, перепрыгивая через две ступени.
— Лас, немедленно вернись!
Внизу показался Кьердис, старшина гарнизона, привлеченный шумом.
— Остановите эту заразу, пока я ему сам уши не оборвал по самые пятки! — раздраженно прокричал Санти, быстро спускаясь вслед за мальчишкой по лестнице.
Принц крутанулся на месте, уходя от захвата, но поскользнулся и, все-таки, был пойман за шиворот. Руку тут же профессионально заломили, заставив согнуться пополам. По спине покровительственно похлопали (ладно, не ногой поддали).
— Куда-то торопимся, милорд? — вежливо и в то же время слегка насмешливо спросил Кьердис.
Спустился Сантилли, одетый в парадную одежду, крепко взял йёвалли за локоть и повел его обратно наверх.
Пришлось плестись следом. Быстрым шагом. Очень быстрым.
— Санти, я не поеду туда! Ты не понимаешь, я не могу. Не хочу! — принц попытался топнуть ногой, но на ходу этот фокус не прошел.
— Ты, еще попинайся, больной на всю голову эгоист! Ты о матери подумал, она почти тридцать лет тебя не видела!
— И что? Очень я им всем нужен? — буркнул Ласайента, — Шон и так приезжает часто.
— Придурок! — в сердцах воскликнул герцог и втолкнул его в комнату, — Марш одеваться, мы и так опаздываем! — сердито прикрикнул он. Сегодня мальчишка умудрился все-таки вывести его из себя.
Его Высочество по инерции сделал пару шагов и развернулся к ашурту лицом.
— Санти, я не могу, — он серьезно посмотрел ему в глаза.
Герцог подошел, взял его за плечи и легонько встряхнул.
— Я понимаю, что тебе это очень неприятно, но надо. Нельзя вечно прятаться. Пора заявить о себе. Все, пошел, — Он резко оттолкнул принца и тот, развернувшись, только волосы взлетели золотым веером, пошел в спальню.
— Буянит? — спросил вошедший Шали, одетый, как и герцог, но, как ни странно, богаче. И оружие в ножнах, сделанных на заказ, и праздничная одежда из дорогой ткани. Небрежно расстегнутый воротник словно невзначай открывает широкую золотую цепочку, вычурного плетения, на каждой руке по перстню. Щеголь. Сантилли не особо любил украшения, и ему было плевать на мнение окружающих.
— Не то слово, как с цепи сорвался. Намордника нет с собой? — Санти хотел взъерошить волосы, но вовремя остановился.
— Я тебе когда еще сказал, заведи! Лучше несколько и пошипастее — Шали упал на диванчик, раскинув руки по его спинке, и, вытянув длинные стройные ноги в коротких сапогах, придирчиво их рассмотрел, все ли в порядке?
Сантилли принялся мерить шагами комнату. Граф сочувственно следил за ним.
— Спорим, он сейчас медитирует на костюм, — наконец проговорил он.
Ашурт, не выдержав, прошел в спальню и застал принца почти одетым.
— А давай ты мне ногу сломаешь или шею, — угрюмо пробурчал он, застегивая пояс с метательными ножами на тонкой талии.
— А давай ты перестанешь скулить и будешь вести себя, как мужчина, — передразнил его герцог.
Он помог поправить перевязь с мечами, одернул и расправил таки родовых цветов йёвалли. Если сам Санти был одет хоть и добротно, но просто и без роскоши, то на принца он не поскупился. Выглядел мальчик вполне прилично: богатая одежда, дорогое оружие. Пусть подавятся от зависти. Хотя Андерсу и так будет весело, когда он, наконец, увидит сына. Такого сына.
— Расчешись, — Его Светлость хлопнул Ласа по спине, придав ускорение.
Из портала они вышли прямо перед высокими, украшенными позолотой дверями большого парадного зала дворца йёвалли. Герцог еще раз бегло оглядел принца, но поправлять ничего не стал — у дверей стояла стража. Его Высочество они не узнали, за что тот им был очень благодарен.
— Все помолились? — и ашурт знаком приказал дэмам открыть дверь.
Ласайента с бешено бьющимся сердцем шагнул в знакомый с детства проем вслед за Сантилли.
Они вошли в большой зал, залитый яркими огнями многочисленных невесомых на вид люстр. Вдоль стен, празднично украшенных гирляндами переливающихся цветов, между светлыми колоннами, стояли столы, накрытые белыми скатертями. Высокие окна с прозрачными легкими занавесками до пола были распахнуты настежь, и вечерний ветерок свободно разгуливал по залу, заставляя легкомысленно развеваться открытые платья красавиц. Ненавязчиво звучала тихая музыка. Дэмы и немногочисленные люди весело переговаривались и смеялись, переходя по всему залу от одних знакомых к другим, несколько пар кружилось в танце. Слуги незаметно сновали между нарядными гостями, разнося вино и закуски. Пол, выложенный светло-желтой и белой плиткой, блестел, как будто облитый водой. И как только женщины не боялись на нем поскользнуться на своих шпильках?
Никаких тронов, возвышений и прочей ерунды, только в правой стене виднелась широкая темная арка с уходящей вверх лестницей. Она вела на большой открытый балкон. Как помнил Ласайента, там всегда стояли мягкие кресла вокруг столиков между вазонами с пышными кустами цветов, больше похожими на небольшие развесистые деревья. Балконная стена вся была увита вьющимися растениями, которые цвели весь год, разнося по дворцу еле уловимый аромат. Он когда-то, еще в прошлой жизни, любил, облокотясь на ажурные перила, наблюдать за звездами на недоступном для него небе.
По залу разнесся густой бас:
— Его Светлость герцог Сантилли рода Дэ Гра из дома Ашурт.
— Его Высочество ненаследный принц Ласайента рода Грайэ из дома Йёвалли.
— Его Сиятельство граф Шали Орси из дома Ашурт.
Все правильно, Санти выше по положению, являясь единственным наследником Повелителя ашуртов. И плевать ему, что принц одет намного богаче, чем он, главное, что герцог наконец-то почтил своим присутствием праздник, так старательно игнорируемый им до сих пор. А как приятно вытянулось лицо Андерса, стоящего рядом с Найири! Просто бальзам на истерзанную душу.
Все эти годы Ласайента привык тенью следовать за ашуртом и слегка растерялся, когда тот придержал шаг, чтобы принц поравнялся с ним.
— Иди рядом, — невозмутимо сказал Сантилли и, независимо неся красивую голову, направился к стоящим у одной из колонн Повелителям. Оказывается, он и так может! Да, аристократичные манеры не пропьешь, да и пить в последние тридцать лет было совершенно некогда.
Ласайента подмел глазами пол, потом спохватился и стал смотреть поверх голов собравшихся, стараясь ни с кем не встречаться глазами. Но машинально выхватил из общей толпы высокие фигуры Таамира и Эдингера, драконов Ин Чу, стоящих как бы особняком от всех.
Таамиру было больше двух тысяч лет. Высокий, стройный, подтянутый, выглядел он на двадцать пять — двадцать семь лет. Правильный овал бледного лица. Прямой нос, тонкие губы, легкий прищур равнодушных серых глаз. Прямые черные волосы блестящей волной стекали на спину, закрывая ее до середины. Он всегда держался высокомерно, одевался утонченно и изящно. Этакий франт, убивающий так же непринужденно, как и танцующий.
Он был Повелителем Ин Чу уже очень давно, правя ими жестко и твердо. И еще Таамир интересовался только мальчиками, выбрасывая их, как старых надоевших кукол, когда они ему приедались. Он не знал слова жалость. Это понятие было ему чуждо.
Эдингер, правая рука Таамира, был светловолос, немного ниже его ростом и младше на полторы тысячи лет. Отличный воин и советник, умный, немногословный, сдержанный. Было странно и не понятно, что связывает этих двоих? Как такой дракон, как Эдингер, мог стать другом такого, как Таамир? Но, тем не менее, это было так.
Во время войны Ин Чу не пропустили почти ни одного большого сражения, выступая то на одной, то на другой стороне, мотивируя это фразой: "Нам скучно". За что и поплатились. Во время очередной стычки с ийет, Хранитель миров открыла портал и попросту выбросила половину всех скучающих в неизвестном направлении. На что Таамир невозмутимо и высокомерно заметил: "Теперь нам будет, чем заняться" и принялся методично истреблять магов, чем значительно облегчил жизнь оставшимся ашуртам и йёвалли. Дом воды Неар и дом Дэи Вэ, повелевающий темными сущностями, вышли из войны и, спасая оставшихся, переселились в другие, более спокойные миры, предоставив прочим разбираться между собой как им вздумается.