Первыми стали появляться маленькие разломы. Сначала это были слабые и едва заметные трещины в ткани мира, но с каждым годом они становились больше и опаснее. Первые эфирные твари появились спустя несколько лет после исчезновения Хариора. Это были странные, искривлённые существа, которые не могли существовать в обычном мире, но наносили значительный ущерб прежде чем погибнуть. В начале магам удавалось справляться с ними, но вскоре разломы начали появляться всё чаще.
Каблин был истощён войной с аристократами и эльфами, а разломные твари стали новой головной болью. Люди были напуганы, поселения разрушались, а маги не успевали закрывать все новые и новые разломы. Барьеры, созданные Хариором, со временем теряли свою силу, и никто не знал, как их восстановить.
Тем временем артефакторы — мастера, способные заключать магию в предметы — стали играть ключевую роль. Их артефакты помогали удерживать разломы под контролем, усиливая магические барьеры или создавая защитные талисманы. Однако артефакторов было слишком мало. Они сохраняли своё нейтралитет и не вмешивались в политические интриги, предпочитая наживаться на общем хаосе. Цены на их изделия взлетели до небес, что сделало их одними из самых богатых людей в мире. В условиях кризиса они стали настолько влиятельными, что могли диктовать свои условия не только магам, но и королевским дворам.
— Их можно понять, — думал Рейн.
Артефакторы всегда держались в стороне, зная, что маги и короли нуждаются в их изделиях. Благодаря редкости и мощи своих артефактов, они могли контролировать рынок, не вмешиваясь в политику напрямую. Рядом с ними зачаровальщики, использовавшие руны для временных чар, казались слабее. Рунические чары не могли сравниться с долговечными артефактами, и спрос на зачарованные предметы постепенно снижался.
Рейн помнил первые попытки Совета заключить с артефакторами договор о более активном сотрудничестве. Маги нуждались в их помощи, но артефакторы оставались верны своим принципам — они работали только за плату. Их нейтралитет и нежелание вмешиваться делали их практически неприкосновенными.
— Нас это устраивало, — размышлял Рейн, наливая себе бокал вина. — Но сейчас ситуация изменилась. Разломы появлялись всё чаще, и магам приходилось сражаться не только с тварями, но и с последствиями политических интриг.
Эфирные твари не были самыми опасными существами, но их появление дестабилизировало мир. Разрушенные поселения, испуганные люди и истощённые ресурсы — всё это добавляло хаоса. Маги могли справляться с тварями, но каждый новый разлом требовал больше сил и ресурсов. А их количество продолжало расти. Теперь они сталкивались с новой реальностью — без Хариора и его ума, который однажды смог запечатать разломы, мир медленно, но верно, погружался в хаос.
Он вспомнил, как маги, несмотря на все усилия, не могли остановить этот процесс. Каждый год приносил новые проблемы, и даже артефакты, которые когда-то казались всемогущими, теперь не могли справиться с задачей. Запас магических ресурсов истощался, и хотя артефакторы продолжали создавать свои шедевры, их усилий было недостаточно для полной защиты.
Размышления Рейна были прерваны резким стуком в дверь. Он поднял голову, и дверь медленно отворилась, открывая фигуру его молодого ученика. Тот выглядел взволнованным.
— Старший магистр, — начал ученик, осторожно переступая порог. — Срочное донесение. Глава теней, магистр Колле, ждёт вас.
Рейн отложил записи Хариора в сторону и встал с кресла. Он глубоко вздохнул, чувствуя, как тревога начинает медленно заполнять его сознание.
— Что случилось? — спросил он, внимательно смотря на ученика.
— Не могу сказать, магистр, но магистр Колле настаивает на срочной встрече.
Рейн молча кивнул, осознавая, что его размышления о прошлом должны быть отложены.
Быстрым шагом направлялся к покоям Колле, его мысли метались, пытаясь соединить разрозненные фрагменты в единое целое. Тёмные коридоры Башни Каал были освещены лишь слабым мерцанием магических факелов, и каждый его шаг отзывался эхом. За окнами тянулась мрачная ночь, казалось, что сама тьма сгущалась вокруг стен башни, словно готовясь поглотить её.
Когда он достиг дверей в кабинет Колле, его встретила тишина. Рейн постучал один раз и, не дождавшись ответа, сам толкнул дверь. За массивным деревянным столом сидел магистр Колле, углубившись в разложенные перед ним свитки и карты. В тусклом свете кабинета его лицо выглядело осунувшимся и озабоченным.