Короче говоря, микроавтобус остановился на большом куске асфальта, Эльдорадо и Крулс выгрузили из него трибуну, после чего выбрались на свежий воздух сами. Стоял пасмурный день, подувал легкий ветерок. Активисты антирабской кампании сколачивали из досок небольшую сцену.
– Ого, сцена уже есть, – сказал Эльдорадо, осматривая то, что было уже готово. – Ну, почти есть. Затаскивайте на нее эту фиговину, – добавил он, показав рукой на трибуну.
– А вы, собственно, кто такие? – спросил один из активистов у Эльдорадо.
– Ричмонд назначил нас ответственными за подготовку митинга, – ответил Эльдорадо. – Велел проследить за установкой трибуны, микрофонов, динамиков, а также обеспечить большой выбор разноцветных башмаков, которыми будут колотить по трибуне.
– Ну, колонки сейчас подвезут на грузовике, трибуну уже затаскивают, кроме того, на ночь поставят ограждение из колючей проволоки, чтобы за ночь никто ничего не спер, митинг-то ведь будет завтра, – отчитался активист.
– Все ясно, – сказал Эльдорадо. – А что с башмаками?
– Башмаков у нас нет, – ответил активист. – По крайней мере, лишних.
– Понятно, – сказал Эльдорадо. – Значит так, ребята, сейчас кто-нибудь из вас быстренько сгоняет за башмаками в ближайший обувной магазин. Выбирайте башмаки подешевле и чтобы были цветастые – для лучшего эффекта воздействия на толпу.
– А денег на башмаки дайте! – попросил активист.
– Крулс, у кого нам брать деньги? – спросил Эльдорадо.
– Все деньги у казначея, – ответил водитель микроавтобуса, доставивший Эльдорадо, Крулса и трибуну на место.
– А где казначей? – спросил Эльдорадо.
– Казначея сюда! – крикнул Крулс.
– Уже бегу, – раздался противный голосок, и из-за сцены вывернулся маленький человечек в очках нелепой конструкции.
– Вы казначей? – спросил Эльдорадо у этого человечка.
– Само собой, – ответил казначей. – А что, по мне не видно?
– Видно, – согласился Эльдорадо. – Дайте им денег на башмаки.
– Какую конкретно сумму? – спросил казначей.
– Я понятия не имею, сколько сейчас стоят башмаки, – ответил Эльдорадо. – Кто-нибудь вообще это знает?
– Я знаю, – крикнул один из рабочих, сооружавших сцену. – А сколько башмаков надо?
– Да, штук пять, наверное, хватит, – ответил Эльдорадо. – Не исключено, что нам их придется покрасить, еще затраты на краску надо прикинуть.
– Тогда на все надо около сотни монет, – ответил человек, разбирающийся в башмаках.
– Ни за что! – ответил казначей.
– Ричмонд сказал, что митинг должен быть грандиозным, будет тысяча человек народу, несколько ораторов, плакаты и все такое, – сказал Эльдорадо. – Так что на башмаках можно не экономить. Казначей, дайте ему сто монет, я приказываю.
Казначей, скорчив рожу, показывающую, как жалко ему расставаться с деньгами, все же вытащил из кармана помятую сотенную купюру и протянул ее специалисту по башмакам.
– Вот так, – сказал Эльдорадо. – Через полчаса жду вас здесь с башмаками. Трибуну уже установили?
– Мы работаем над этим, – донесся голос со сцены.
– Хорошо, – сказал Эльдорадо. – А когда микрофоны и динамики подвезут?
– Пока не знаем, – ответили вразнобой несколько голосов.
– Хорошо, тогда как только закончите сооружать сцену, начинайте сооружать ограду из колючей проволоки, – приказал Эльдорадо.
Пока активисты антирабской кампании бегали по всем направлениям, Эльдорадо, довольный собой, расположился в микроавтобусе без трибуны. Сегодня ему впервые в жизни довелось покомандовать таким количеством народу. Почти невозможно передать, что чувствует человек, когда вокруг него по одному его слову, по одному приказу, начинает бегать целая толпа, объединенная общей целью. Эльдорадо чувствовал нечто вроде легкой эйфории, наблюдая из окна микроавтобуса, как куча народу торопливо сооружает сцену, тащит мотки колючей проволоки, выгружает из машины большие динамики, ну и так далее.