— Ну, кто следующий хочет рассказать?
Тут поднял круглые светло-серые глаза очень мрачный и холодный красавец с угольно-чёрными волнистыми волосами до пояса. Его истории я не знал, да и никто пока что не слышал от него ни единого слова. Он был угрюм и молчалив с тех пор, как мы нашли его в открытом космосе без намёка на хоть какую-то обитаемую планету поблизости - безучастного, казалось, не понимающего, что он делает один в космолёте, пугающего своей неестественной красотой.
— Моя история, наверное, самая ужасная и отвратительная из всех, — начал он тихим низким голосом, — Я был молодым, подающим надежды учёным. — (При этих словах я с интересом глянул на Охру, но она, кажется, уже привыкла, и только покачала головой). — Теперь я жалею об этом. Один из величайших учёных пригласил меня в свой секретный исследовательский центр, расположенный на маленьком спутнике. Я преклонялся перед этим человеком, совершившим столько открытий, и ни за что не упустил бы такую редкую возможность... Я-то хотел помогать людям, мечтал изобретать лекарства от неизлечимых болезней... Но я и представить себе не мог, в какой кошмар попаду. Увидев, чем мне предстоит заниматься, я тут же захотел уехать обратно. Но теперь я знал тайну и мог покинуть спутник только мёртвым.
— Да что же там было-то? — не выдержала U-M-33-X-08.
— Дело в том, что все до единого опыты проводились на людях. Отвратительные опыты. Зверские изуверские опыты. Великий учёный, который столькому меня научил, оказался обычным маньяком, — его губы задрожали и растянулись в подобии болезненной, дикой улыбки, и он надолго замолчал, глядя перед собой застывшим взглядом. Темпера наклонилась вперёд и протянула ему сигарету и зажигалку. Он прикурил дрожащими руками, и после пары затяжек успокоился и смог продолжать. — Спасибо... Удивительно, как иногда гениальность переходит в извращение... Позвольте мне избавить вас от того, чего я там насмотрелся. Мне до сих пор снятся кошмары. Я был вынужден участвовать в этом, чтоб меня самого не пустили в расход, я был вынужден беспомощно наблюдать, не в силах помочь этим людям... Это было коренное население спутника. Их всех держали в клетках в подвалах лаборатории... В принципе, через пару лет всё это окончательно потеряло какой-либо научный смысл, а мой профессор, вероятно, рехнулся от безнаказанности. Он возомнил себя каким-то жестоким божеством, не иначе. Конечно, я пытался вразумить его. Но на все мои доводы он отвечал, что всё, что он делает, он делает во имя науки, и не мне, бестолковому юнцу, учить его. Он ошибся на счёт меня, но остальные "лаборанты", похоже, быстро втянулись в местную "науку" и были ею вполне довольны. Некоторые были даже более отважными исследователями, чем профессор. Каждую неделю из "лаборатории" вывозили по 5-6 искалеченных трупов. Мне надоело смотреть на них, я не мог больше слушать стоны и крики, и я вызвался работать с "материалом". Точнее, мне выделили сектор подвала, где я должен был кормить несчастных пленников и наблюдать за ними, чтобы они не заболели раньше времени. Там было одно создание... Типичный представитель местного населения — тонкий и гибкий, с белоснежной полупрозрачной кожей, изящными чертами лица, ясными доверчивыми глазами и густыми локонами цвета благородной седины, а самое удивительное - двуполый. Очень красивые и странные люди обитали на этом злосчастном спутнике. Они жили слишком счастливо и оказались слишком добры и доверчивы, когда появился иноземный "профессор". Теперь некому было им помочь... Я знал, что у профессора есть ещё одна привычка — забирать к себе в покои молодых созданий для "постоянного наблюдения" и что-то такое с ними делать наедине. Тут уж была не наука, а скорее хобби, но я так подозреваю, что оно отличалось от "работы" лишь непосредственной близостью с предметом исследования. По крайней мере, эти его "домашние любимцы" тоже довольно скоро погибали. У него хватило цинизма при этом назначить возрастную границу. Он был уверен, что это выглядит так, будто у него есть мораль. И вот это юное создание было как раз на очереди. Я знал, что «учёный» уже сгорает от нетерпения утащить его в своё логово, ждёт не дождётся его совершеннолетия — по местным меркам оно наступало в 16 лет. До злополучной даты оставалась пара месяцев. Меня даже посещала мысль, а не гуманнее ли убить подопечного прямо сейчас... Не знаю, зачем, но я стал разговаривать с ним. Очень тихо и тайком. Мы буквально читали слова по губам. Оно стало для меня единственным светлым лучиком в этой преисподней. Я действительно очень привязался к нему. А однажды это прекрасное наивное существо вдруг заявило, что любит меня. В общем-то, это было немудрено, я и сам не мог бы поручиться за то, что именно чувствовал к нему... Слишком поздно я понял, что любил его, любил больше жизни... Но тогда в моральных сторонах вопроса разбираться было некогда, а надо было спасать его, и срочно. Его слова стали для меня последней каплей. В то время в отведённой мне секции подвала оставалось только оно, остальных обитателей клеток забрали за пару дней до этого. Я выломал решётку и освободил его. Отобрал оружие у охранника, которого стукнул по голове, и застрелил его напарника. Я бежал по бесконечным коридорам этого чёртового «научного центра», в правой руке — лучемёт, в левой — рука юного существа, которое совсем ослабело от сидения в клетке и не могло бежать достаточно быстро... Я выпустил всех живых узников, убивал каждого, кто пытался встать у нас на пути, и забирал оружие. Я разбил стекло и украл из лаборатории здоровенный ракетомёт, как будто знал, что он пригодится... — он закрыл глаза и замолчал. Веки его дрожали. Над тлеющим огоньком сигареты белела горка пепла.
Бородатый дружески положил руку ему на плечо.
— Так чем же всё кончилось? — подбодрил он осторожно. Красавец открыл глаза, но они смотрели прямо перед собой и были непроницаемы.
— Они убили его, — молвил он очень тихо. — Какой-то гад застрелил его из лучевой пушки. Лазер вошёл под правую лопатку, преломился и вышел над левой ключицей. Оно умерло у меня на руках. В двух шагах от космолёта... — он опустил голову и вцепился пальцами в волосы, будто хотел вырвать их все сразу.
Меня вдруг подбросило с места и я заорал:
— Да надо срочно туда лететь и переубивать этих козлов к чёртовой матери!!!
— Нет необходимости, — сероглазый дрожащими губами сжал окурок и затянулся им в последний раз, — я уже взорвал этот "научный центр".