— Я с Ленкой так и задружился. Это она сказала, что ты Котёнку нравишься.
— А Писарь?
— Что Писарь? Сам виноват, раз его девчонка бросила.
— Ну не знаю… У меня рубль есть и мелочи копеек сорок. Хватит?
— В будний день на два раза! И оба с мороженым! Только билеты бери на последний ряд.
С 6 ноября неделю не учимся, у нас каникулы. Как члена комитета комсомола и знатока иностранных языков меня ещё в сентябре обязали приготовить номер на школьный концерт к 7 Ноября. Будет комиссия из области, школе надо произвести хорошее впечатление. Желательно перевод чего-нибудь иностранного, очень желательно рассказ о тяжёлой жизни рабочего класса за границей. В прошлой жизни мне тоже навесили задание приготовить номер, но обошлись без ограничений. Тогда читал Маяковского, затем с ним же попал на областную олимпиаду. Занял первое место и был удостоен предложения поступить в театральный институт в Хабаровске. Вне конкурса, на специальность «актёрское искусство». Однако не воспользовался возможностью. Во-первых, после 10-го класса мы в Москву возвращались. Во-вторых, не верил, что стану известным артистом, и решил, что лучше быть средним инженером, чем средним актёром. В новой жизни Маяковский уже не прокатит. Пришлось искать хороший перевод.
Долго думал, пока случайно не наткнулся на старую пластинку 1961 года. Фирма «Мелодия», ташкентский завод, «Вокруг света» (9 серия). На в меру запиленном диске последней песней шла «Англия. ШЕСТНАДЦАТЬ ТОНН (М. Тревис). Герберт Рид». Сразу вспомнил клип Курия на Ютубе, в своё время он мне очень нравился. Восстановил слова, порепетировал. Со слухом у меня напряг, но тут почти речитатив, справлюсь. Школьному ансамблю показал пластинку, те согласились подыграть. И вот 6 ноября концерт школьной самодеятельности в клубе. Выхожу на сцену в том самом «не джинсовом» чёрном костюме из «Альбатроса». Клетчатая ковбойка под жилетом оттуда же. Ремень с пряжкой Коли Кима и моднючие лаковые полуботинки отчима. Только золотой фиксы не хватает, а то все девчонки были бы моими.
Завожу политически правильный рассказ, типа тридцатые годы, тяжёлая жизнь шахтёров. Наличных денег не дают, товары под запись в магазине шахты, как у наших рабочих до Октябрьской революции. Дескать, в таких условиях родилась песня, ну и так далее, что положено. Народу не очень интересно, однако две минуты выдержали. Подражая Теннесси Форду, легендарному исполнителю этой песни, начинаю щёлкать пальцами, отбивая ритм. Тихонечко вступает школьный ансамбль.
Они говорят: человек — это грязь.
Простой человек — это быдло и мразь.
Быдло и мразь, знай давай им пинка,
Жилистые руки, тупая башка.
Необычная подача, совсем необычные для советской сцены слова. Зритель начинает прислушиваться. Когда дошёл до
Промозглым утром в дождь я родился тут,
«Нарвись на неприятность» — так меня зовут,
Меня воспитала старая львица,
Справиться со мною не нашлась девица, —
мама довольно заулыбалась, а девчонки вспомнили эпопею с Котёнком и зашушукались. На куплете
Попадёшься навстречу — отвали, зашибу,
Те, кто не понял, давно уж в гробу.
Один кулак железный, второй стальной,
Одной рукой промажу, достану другой
ребята закивали. Нормальное дело! Понятное. Наш пацан, любит помахаться. После последних строк зал взорвался аплодисментами. Народ в посёлке простой и непосредственный. Стали требовать повтора. Исполнил ещё раз, но на английском языке. Понравилось значительно меньше, зато убедились, что такая песня действительно есть, а не я её придумал. Лёлька, которая пошла после меня, показала большой палец. Леонид Андреевич, наш директор, похвалил: «Хороший номер. И идеологически грамотно ты подачу выбрал. Молодец, Костров». Когда сел к родителям, мама шёпотом сделала замечание: «Не такая уж я и старая». Видимо, с львицей согласна. Собственно, по гороскопу она родилась под знаком Льва. В антракте ребята тоже одобрили: «Правильная песня. Не блатная, но настоящая пацанская». Так я не думал, не гадал, однако невольно угодил зрителям.
После концерта дёрнули к комиссии, хоть я им понравился, но номер дальше посёлка решили не выпускать. Слишком он непривычный, вдруг чего. Спросили, могу ещё что исполнить. Глядя тяжёлым взглядом на слушателей, негромко начинаю читать чеканные строфы Маяковского:
Слова
у нас
до важного самого
в привычку входят,