— Своей девушкой? — удивился Тревор. — Даже так? И вы что, собрались соединиться на целую вечность?
— Заткнись! — приказала я.
— Расскажи ему, зачем ты проникла в его дом и что там увидела.
— Мы уходим! — заявила я, собираясь так и сделать, но Александр не сдвинулся с места.
— Расскажи ему, зачем ты к нему залезла, — не унимался Тревор.
— Больше ни слова, Тревор!
— Расскажи ему, зачем ты пошла на кладбище!
— Замолчи!
— Почему ты упала в обморок.
— Заткнись!
— И почему ты то и дело смотришься в зеркало!
— О чем он говорит? — спросил Александр.
— Еще расскажи ему об этом, — сказал Тревор и сунул Александру под нос поляроидные снимки со следом моего укуса.
Александр схватил фотографию и внимательно рассмотрел ее.
— Что это?
— Она использовала тебя, — сказал Тревор. — Я пустил слух, который разросся как снежный ком. Я сделал так, что все в городе поверили, будто ты вампир. И вот что забавно!.. Твоя дорогая, ненаглядная Рэйвен поверила в эти слухи больше, чем кто-либо!
— Заткнись! — крикнула я и запустила подтаявшим фруктовым льдом в лицо Тревору.
Но тот только рассмеялся и вытер вишневые ледяные брызги, а вот Александр уставился на снимок.
— Что происходит? — спросила подошедшая миссис Харрис.
Александр растерянно и недоверчиво посмотрел на меня, потом обвел беспомощным взглядом глазеющую толпу, которая ждала его реакции, резко схватил меня за руку и потащил к выходу. Мы оставили позади падающий искусственный снег и вышли под натуральный моросящий дождь.
— Постой! — крикнула Беки и побежала вслед за нами.
— Что происходит, Рэйвен? — требовательно спросил Александр, проигнорировав мою подружку. — Откуда он знает, что ты забиралась в мой дом, о кладбище, о том, что ты упала в обморок? И что это такое? — Он показал мне снимок.
— Александр, ты не понял…
— Ты так и не сказала мне, зачем залезла в мой дом, — сказал он.
Я заглянула в его одинокие глубокие глаза, такие душевные и несчастные. Что могла я сказать? Не лгать же ему. Поэтому я не сказала ничего, просто изо всех сил сжала парня в объятиях.
Снимок выпал из его руки. Он отстранился.
— Я хочу услышать это от тебя, — потребовал Александр.
К моим глазам подступили слезы.
— Я пошла туда, чтобы опровергнуть эти слухи, хотела положить им конец, чтобы твоя семья могла жить спокойно!
— Значит, я был для тебя лишь персонажем из истории с привидениями, которую ты решила проверить?
— Нет! Беки, скажи ему, что это не так!
— Не так! — воскликнула Беки. — Она все время говорит только о тебе!
— Я думал, что ты другая, Рэйвен. Но ты использовала меня. Ты такая же, как все. — Александр отвернулся.
Я схватила его за руку и взмолилась:
— Не уходи! Это правда. Меня заинтриговали эти слухи, но как только я впервые увидела тебя, то сразу поняла, что никогда не испытывала таких чувств ни к кому. Вот почему я делала все остальное!
— Я думал, что понравился тебе сам по себе, а не из-за того, кем, по-твоему, могу быть, или из-за того, кем ты хотела стать.
Он убежал.
— Не уходи! — заплакала я. — Александр…
Но он проигнорировал меня, ушел, вернулся в свою комнату в мансарде.
Я ворвалась в спортзал. Музыка оборвалась, все молча пялились на меня, когда я шла через зал.
— Конец, — объявил Тревор и захлопал в ладоши. — Конец! Но какая прекрасная была постановка, если можно так нескромно выразиться о своей работе.
— Ты! — заорала я.
Мистер Харрис схватил меня сзади, видимо опасаясь, что я покалечу футболиста.
— Ты дрянь, Тревор! — кричала я, молотя руками в безуспешной попытке вырваться из хватки тренера. — Тревор Митчелл, ты чудовище! — Я обвела взглядом лица учеников, собравшихся вокруг меня. — Неужели вы этого не понимаете? Вы оттолкнули самого доброго, воспитанного, благородного и умного человека в этом городе, но зато рады водить компанию с мерзким, злобным подонком только потому, что он одевается так же, как и вы. Тревор только и думает, как бы кому нагадить. Он готов человеку жизнь испортить, а вы рады смотреть, как он играет в футбол, и ходить с ним на вечеринки. Настоящего ангела вы погнали прочь только потому, что он одевается в черное и учится на дому!
Слезы брызнули у меня из глаз, и я выскочила на улицу.
Беки выбежала следом за мной.
— Прости меня, Рэйвен. Прости! — кричала она.
Не обращая на нее внимания, я бегом припустила к особняку, перелезла через скользкие от дождя ворота и забарабанила в дверь молотком в виде змеи. Вокруг освещенного крыльца кружили огромные мотыльки.
— Александр, открой!
Свет погас, разочарованные мошки улетели. Я села на ступеньку крыльца и заплакала. В первый раз в жизни темнота не принесла мне утешения.
20
Конец игры
Я проплакала всю ночь, на следующий день не пошла в школу, а в полдень опять побежала к особняку и трясла ворота до тех пор, пока мне не показалось, что они вот-вот рухнут. Наконец я перелезла через них и принялась стучать в дверь. Занавески колыхнулись, но никто так и не вышел.
Я вернулась домой и позвонила в особняк. Ответил Джеймсон, который сообщил, что Александр спит.
— Я скажу ему, что вы звонили, — сказал он.
— Пожалуйста, передайте ему, что я прошу прощения!
Я боялась, что Джеймсон возненавидел меня не меньше Александра. Я звонила каждый час, и всякий раз у нас с Джеймсоном происходил все тот же разговор.
— Я буду учиться на дому! — закричала я на следующее утро, когда мама попыталась вытащить меня из постели.
Александр не отвечал на мои звонки, а я не отвечала на звонки Беки.
— В школу я больше не пойду!
— Дорогая, я понимаю, что тебе тяжело, но ты это переживешь.
— Да, тебе-то не приходилось переживать разрыв с папой! Александр — единственный человек в мире, который меня понимает! А я все испортила!
— Нет, все испортил Тревор Митчелл. Ты этому молодому человеку ничего плохого не сделала. Ему повезло, что он встретил тебя.
— Ты так думаешь?
Я зарыдала, роняя слезы размером с особняк.
— Наверное, я испортила ему жизнь!
Мама присела на краешек моей постели.
— Он восхищается тобой, дорогая, — утешала она меня, обнимая так, будто я была плачущим малышом Билли.
Я ощущала запах абрикосового шампуня, исходивший от ее бархатистых каштановых волос, и сладкий нежный аромат духов. Сейчас мама была мне нужна. Мне надо было, чтобы она сказала мне, что все будет хорошо.
— Я сразу поняла, что он восхищается тобой, когда этот парень пришел сюда, — продолжила она. — Стыдно, что люди говорят о нем плохо.
— Ты была одной из них, — вздохнула я. — И я, наверное, тоже.
— Ты — нет. Он понравился тебе таким, каким является на самом деле.
— Да, очень понравился, но теперь уже слишком поздно.
— Никогда не бывает слишком поздно. Кстати, это не ты, а я могу опоздать! Мне нужно отвезти твоего отца в аэропорт.
— Позвони в школу! — крикнула я ей, когда она была у двери. — Скажи им, что я больна — умираю от любви.
Я натянула одеяло на голову и лежала тихонько до темноты. Все мысли мои были об Александре. Я должна была его увидеть и все объяснить, попросить у него прощения. Пойти в особняк, тем более снова вломиться туда без спросу я не решалась. На сей раз он мог позвонить в полицию. Было только одно место, куда можно было пойти и где он мог находиться.
С букетиком бледно-желтых нарциссов в рюкзачке я отправилась на городское кладбище и долго блуждала среди надгробий, пытаясь вспомнить путь, которым мы приходили сюда вместе.
Все это время я в нервном возбуждении представляла себе, как он ждет меня, как я подбегаю к нему, он сжимает меня в объятиях и осыпает поцелуями.
«Но простит ли он меня? — тут же возвращала я себя на землю. — Была ли это первая наша размолвка или последняя?»