— Вы что, обкурились? — ошеломленно спросила я.
— Привет, дорогая, — сказала мама. — Нам пришлось предпринять кое-что, чтобы вытащить тебя из постели.
Отец расхохотался, и тут ко мне подлетели разом два совсем юных Дракулы, один из которых размахивал рукавами балахона, изображая летучую мышь.
— Я явился, чтобы высосать твою кровь! — прозвучал из-под капюшона замогильный голос.
Это оказался Билли.
— Ты выглядишь просто классно. Самый крутой вампир, которого я видела, — сказала я.
— Правда? Тогда я буду ходить в этом прикиде в школу.
— Ну уж нет, — ворчливо возразил мой отец. — Еще с одним радикалом мне не справиться.
Он глянул на маму, ища поддержки. Билли подмигнул мне и был таков.
Из особняка вышел Джеймсон с черной курткой в руках.
— Это спортивное пальто мисс Мэдисон, — сказал он и вручил одежку моему отцу. — Мальчик не хотел с ним расставаться, твердил что-то насчет духов вашей дочери.
Я сконфузилась, а внутри совершенно растаяла.
— Приятно видеть вас, мисс Рэйвен.
Я хотела увидеть Александра прямо сейчас, его лицо, волосы, руки. Я хотела знать, таков ли он, как прежде, чувствует ли он нашу глубокую любовную связь или же решил, что я обманывала его.
— Не угодно ли войти? — спросил Джеймсон, словно прочитав мои мысли.
Я зашла в дом с ободряющей мыслью о том, что у нашего воссоединения или окончательного разрыва не будет свидетелей. Внутри было тихо, из мансарды не доносилась музыка, царила темнота. Путь освещали лишь несколько свечей. Я осмотрела гостиную, столовую, кухню и коридор, после чего поднялась по парадной лестнице.
— Александр? — прошептала я.
Сердце мое стучало, мысли неистово носились в голове. Я заглянула в ванные, библиотеку, хозяйскую спальню.
Из телевизионной комнаты доносились голоса. Ренфилд стучал доктору на графа Дракулу. Именно во время этой сцены Александр поцеловал меня, и я лишилась чувств. Наверное, он сейчас куда-то вышел.
Я присела на диванчик, некоторое время с нетерпением ждала его возвращения, но через минуту забеспокоилась и пошла обратно в коридор.
— Александр!
Я посмотрела на лестницу, покрытую выцветшим красным ковром, которая вела в мансарду. Его лестница!
Дверь на самом верху скрипучих ступенек оказалась закрытой. Это была его дверь, его комната, которую он не хотел показывать мне.
Я тихонько постучалась, но не получила никакого ответа.
— Александр! — Я постучалась снова. — Это я, Рэйвен. Александр!
За дверью был его мир, которого я никогда не видела. Там таились ответы на все его тайны — как он проводит свои дни и ночи. Я повернула шарообразную ручку, и дверь со скрипом приоткрылась. Она не была заперта.
Мне очень хотелось ее распахнуть и подглядеть, что же там происходит. Но потом я вспомнила, что как раз с этого, с подглядывания, и начались все мои проблемы. Неужели это ничему меня не научило?
Я перевела дух и поступила вопреки своему порыву, то есть закрыла дверь и торопливо спустилась по скрипучей лестнице. Я задержалась у парадной двери, вновь испытала знакомое ощущение присутствия и обернулась.
Рыцарь ночи стоял там и глядел на меня в упор своими темными, глубокими, чарующими, баюкающими, одинокими, умными, добрыми, мечтательными глазами.
— Я не хотела тебя обидеть, — выпалила я. — Я совсем не такая, как сказал Тревор. Ты всегда нравился мне таким, каков ты есть!
Александр молчал.
— Я была такая глупая. Ты — самое интересное, что вообще есть в Занудвилле. Ты, наверное, думаешь, что я веду себя по-детски?
Он так и не проронил ни слова.
— Скажи что-нибудь. Хотя бы обзови как-нибудь! Скажи, что ненавидишь меня.
— Я знаю, что между нами больше сходства, чем различий.
— Правда? — удивилась я.
— Это сказала мне бабушка.
— Она говорит с тобой? — спросила я, почувствовав неожиданный холодок.
— Нет, глупенькая! Она же мертвая. Я видел цветы.
Александр протянул мне руку.
— Я хотел бы показать тебе кое-что, — с таинственным видом сказал он.
— Свою комнату? — спросила я и схватила его за руку.
— Да, оно находится в моей комнате. Все уже готово.
— Оно?
Мое воображение разыгралось. Что делает Александр там, наверху, в своей комнате? Что такое это самое «оно», живое или мертвое? Он повел меня наверх сперва по парадной лестнице, потом по скрипучим мансардным ступенькам. Это была его лестница.
— Тебе пора узнать мои секреты, — открывая дверь, сказал Александр. — Или, по крайней мере, большинство из них.
Было темно, если не считать лунного света, который проникал сквозь крохотное оконце мансарды. Обстановку составляли потертое, но уютное кресло, стул и двуспальная тахта с черным стеганым одеялом, брошенным поверх красно-коричневых простыней. Постель такая же, как у любого подростка, вовсе не гроб.
Тут я заметила картины. Биг-Бен с летучими мышами, кружащими перед циферблатом, замок на холме, перевернутся Эйфелева башня. Одна картина изображала пожилую пару в готических нарядах, обведенную красным контуром сердца, на другой, с видом местного кладбища, бабушка Александра улыбалась над своим надгробным камнем. Еще на одной была изображена толпа ряженых, собиравших подношения на Хеллоуин, — вид из окна мансарды.
— Это картины из моего мрачного периода, — пошутил Александр.
— Они впечатляют, — сказала я, подойдя поближе.
Все вокруг, даже пол, было заляпано красками.
— Просто фантастика!
— Я не был уверен в том, что они тебе понравятся.
— Они невероятны!
Я заметила в углу холст на мольберте, накрытом простыней.
— Не бойся, не укусит.
Я остановилась перед холстом, гадая, что таится под простыней. В кои-то веки воображение меня подвело. Я взялась за уголок простыни, медленно, как когда-то открывала зеркало в подвале, откинула ее назад и остолбенела.
С картины на меня смотрела я сама, одетая для Снежного бала. Красная роза была прикреплена к моему платью, на руке у меня висела корзинка-тыковка, в одной руке я держала «сникерс», на другой красовалось паучье колечко. Над моей головой мерцали звезды, вокруг мягко падал снег.
Я ухмылялась, показывая накладные вампирские клыки.
— Надо же, как похоже! Вот уж никогда не думала, что ты художник! Я знала, что ты делал те рисунки, которые хранятся в подвале, помню и краску на обочине дороги. Но такое мне и в голову не приходило.
— Так это была ты? — задумчиво спросил он.
— А что ты делал посреди дороги?
— Я шел на кладбище, чтобы нарисовать надгробие моей бабушки.
— А разве художники не используют краски в тюбиках?
— Я смешиваю их сам.
— Мне и в голову такое не приходило. Ты художник. Теперь все понятно.
— Я рад, что это тебе нравится, — с облегчением сказал Александр. — А сейчас нам, пожалуй, стоит вернуться к остальным. Не следует множить слухи.
— Наверное, ты прав. Ты ведь знаешь, как распространяются сплетни в нашем городке.
— Не странно ли это? — спросил Александр, когда мы вернулись на лужайку и смешались с толпой горожан, одетых в черное. — Сегодня вечером мы не отверженные. — Он подал мне содовую.
— Вот и давай этому радоваться. Завтра все вернется в обычное русло.
Все вокруг улыбались и веселились, но тут я заметила вдалеке фигуру.
Кто-то неторопливо бежал по подъездной дорожке.
— Тревор! — ахнула я. — Что он здесь делает?
— Он монстр! — орал футболист, приближаясь к тусовке. — Как и вся его семейка!
— Опять все сначала! — возмутилась я.
Все уставились на Тревора.
— Александр, возвращайся в дом, — попросила я, но он не сдвинулся с места.
— Он шатается по кладбищу, как конченый урод! — заявил Тревор, указывая на моего гота. — У нас в городе не было летучих мышей, пока он не приехал.
— В этом городе не было придурковатых лузеров, пока не объявился ты! — отрезала я.