В комнате слева от коридора визг обезьян неожиданно усилился и превратился в настоящую истерику.
— Чего разорались? — рявкнул Николай, скорее для того, чтобы подбодрить самого себя, чем заставить обезьян замолчать.
Они и не замолчали. На поясе у охранника висела телескопическая дубинка, и он вытащил её из чехла. Минаеву не нравилось, как орали обезьяны, и он решил, что если что, то разгонит их дубинкой. Он толчком раскрыл до конца приотворённую дверь и вошёл в тёмный зал лаборатории. Повёл фонарём слева направо и обратно. Обезьян в комнате было много. Почему-то были открыты все автоматические двери в виварий, хотя, насколько Минаев помнил, они должны были блокироваться в случае каких-то проблем. Уже нехорошо, что-то пошло не так, как следовало. Обезьяны сидели на столах, шкафах, смотрели куда-то вниз и орали как резаные. Внизу, на полу, были ещё обезьяны, некоторые из них явно выглядели тяжелоранеными, хотя при этом на первый взгляд их это не слишком заботило.
— И чего? — спросил Николай сам себя и вдруг почувствовал, как в правую его руку, в которой была зажата дубинка, вцепилось что-то острое. Он посмотрел вниз и увидел буквально повисшую у него на руке обезьяну, вцепившуюся зубами в его плоть. Кровь текла по ладони, стекая прямо на её оскаленные зубы.
— Ах ты, сука!
Удар тяжёлого фонаря проломил обезьяне череп, и её труп свалился на пол. Крик в лаборатории усилился так, что у Николая уши заложило. Он глянул на руку — не слабый укус, кровь изрядно течёт, хотя могло быть и хуже. Всё же это не горилла, маленькая мартышка, и клыки у неё мелкие. А в зале лаборатории вдруг началась суета. Две из сидевших на полу обезьян бросились на своих товарок. Те заорали, заметались по столам и шкафам. Одна из нападавших обезьян сумела вцепиться убегавшей в шерсть и начала яростно кусать свою визжащую и вырывающуюся жертву.
— Да провалитесь вы! — заорал Николай, выскочил за дверь, захлопнув её за собой.
Не хватало ещё, чтобы ещё какая-нибудь из этих рехнувшихся от взрыва обезьян в него вцепилась. И вообще, ему была нужна аптечка из караульного помещения. Следовало продезинфицировать рану и перевязать. А вообще, по-хорошему, попозже надо бы и врачу показаться. Если только тот не пропишет курс уколов от бешенства — этого для полного счастья не хватало.
Дегтярёв Владимир Сергеевич
19 марта, понедельник
Владимир Сергеевич пил чай у себя на кухне, читая материалы по последним наблюдениям, когда зазвонил телефон. Звонил Оверчук. Владимир Сергеевич выслушал безопасника, мрачнея лицом с каждым его следующим словом.
— Чёрт, чёрт, чёрт!
С этими словами Дегтярёв бросился одеваться. Он толком не понял со слов Оверчука, что случилось, но точно знал, что ничего хорошего случиться не могло. Эта жуткая зараза внутри превращала здание института в угрозу всему живому, и любое происшествие могло лишь ухудшить положение. Надо было уже сегодня бить тревогу, когда стало ясно, что новый штамм «Шестёрки» — это воплотившийся в реальность кошмар.
— Володя, куда ты? — остановила его, судорожно впрыгивающего в штанину, жена.
— Алина, кое-что случилось, меня вызвали. Мне надо на работу.
— Когда вернёшься?
— Не знаю. Я позвоню.
Владимир Сергеевич несколько раз набрал телефон поста охраны со своего мобильного телефона, но там никто не отвечал.
— Володя, что случилось?
— Алечка, не знаю. Что-то взорвалось в здании института.
— Это может быть опасным?
— Не думаю.
В кухню зашла Ксения и как-то странно посмотрела на отца. Владимир Сергеевич перехватил её взгляд, спросил:
— Что случилось, милая?
— Ничего, всё нормально.
Ксения подошла к окну, встала у него, гладя на здание МГУ. Дегтярёв же выбежал из квартиры, вызвал лифт и через минуту уже бежал по тёмной улице к подъехавшему чёрному «Гелендвагену» Оверчука. «Безопасник» сам заехал за директором института. А ещё через двадцать минут они подъехали к воротам НИИ. Обычно Оверчук въезжал во двор, равно как и остальные сотрудники, но ворота были с электрическим приводом, а электричества у института не было. Пришлось оставить машину у ворот. Возле них стояли уже несколько милицейских машин с включёнными проблесковыми маячками, было людно. Но на территорию института милиция пока не заходила.