Я сцепила пальцы в замок и опустила голову. Говорить о том, что меня не любят в семье, было больно и почему-то стыдно. Странно, а я думала, на меня это не действует…
— Меня никто из родичей никогда не любил. Мать — потому что не хотела меня рожать и потому что я не могу похвастаться тем, что являюсь идеальной драконицей: красивой и стервозной. Отец, по-моему, вообще не способен кого-то любить, он и женился-то потому, что так положено — иметь семью и детей. Впрочем, и мать его тоже не любит, у них просто взаимовыгодный брак. Для брата я не представляю интереса, разве что как будущий объект для скрепления союзов путем моего замужества. Идеальная семья, не так ли?
Он протянул руку и слегка коснулся своими теплыми пальцами моих ледяных — странно, я всегда мерзну, когда волнуюсь:
— Я понимал, что у вас все не так гладко, но такого я и вообразить не мог.
Я пожала плечами:
— Понимаю. Мне всегда казалось странным, что моя семья — драконы. Для них гораздо лучшей стихией был бы лед.
Раян кивнул:
— Согласен. И все же — если бы твои родные знали, что ты умная и талантливая девушка, они бы относились к тебе лучше, разве нет? А ты это скрываешь, почему?
Я встала и прошлась по комнате, пытаясь движением упорядочить свои мысли, потом резко повернулась к нему:
— Понимаешь, для своей семьи я — инструмент. Редкий, ценный, возможно даже незаменимый, но инструмент. Поэтому обо мне заботятся так, как заботятся об инструменте. А в остальном… Представь себе, твой нож вдруг заговорил с тобой и заявил, что ему не нравится, как ты его используешь. Какова будет твоя реакция?
Раян хмыкнул:
— Ну и вопросы ты задаешь! Отложу, и пускай валяется на полке. Возьму другой.
— А если другого нет? Есть вот только этот? Допустим, он сделан из редкого металла, которого нигде больше не найдешь?
— Тогда все просто. Отдам в переплавку или, если это невозможно, буду продолжать пользоваться ножом как пользовался. А что, — он осекся, внимательно посмотрев на меня, — не хочешь же ты сказать, что для своей семьи ты тот самый нож?!
Я грустно улыбнулась:
— Именно так. Начни я проявлять что-то, чего от меня не ждут, и меня тут же попытаются переделать. В любом случае, на мои чувства уж точно никто не будет обращать внимание. Так что я держу при себе все, что отличается от модели идеальной, по мнению семьи, Ринавейл эр Шатэрран. Это мое оружие, так же как и знания, которые ты мне даешь. Кто знает, что может пригодиться в будущем?
Раян задумчиво покачал головой:
— Что ж, ты права, никогда об этом не думал… И что ты будешь делать дальше?
— Если бы я знала! Все, что мне известно — если я ничего не придумаю, то сразу же по достижении мной первого совершеннолетия меня отдадут замуж.
— Замуж? За кого?
— О, я бы тоже хотела знать ответ на этот вопрос! Насколько я могу догадываться, это один из политических союзников отца.
Раян неверяще посмотрел на меня:
— И ты так спокойно об этом говоришь? Мне-то всегда казалось, что девушки должны хотеть выйти замуж по любви…
— Я бы хотела, да кто меня спросит? Знаешь, я бы могла выйти замуж и за нелюбимого при условии, что мой будущий муж будет ценить меня и уважать. А вот так, в качестве разменной монеты в политических играх… Поверь, мне и думать об этом тошно!
Я встала и подошла к окну. Взгляд на покрытые снегом величественные склоны гор всегда меня успокаивал, а сейчас мне это требовалось позарез — Раян своим вопросом разбередил мою душу.
— Рина, — его голос был виноватым, — извини. Я не хотел тебя обидеть.
— Ты меня не обидел, просто напомнил о моей судьбе. Боги, как жаль, что я не могу ничего сделать, чтобы свернуть с предначертанного мне пути!
Тряхнув головой, я вернулась в кресло и грустно улыбнулась, глядя в полные сочувствием глаза:
— Ничего, это была минута слабости. А расскажи-ка мне, что такой человек, как ты, делает в нашем замке? Ведь я правильно понимаю, родители не знают о твоих способностях? И… что вообще могло тебя заинтересовать во мне?
Он усмехнулся:
— Смотришь в корень, да? Ты права, я скрываю то, что являюсь магом. Что делаю… Это длинный рассказ, сейчас не время. А вот относительно твоего последнего вопроса… — он задумался, — хм, попробую объяснить. Знаешь, когда я ехал к вам замок, то был готов к тому, что моя ученица будет… как бы это получше сказать… словом, равнодушной и безразличной. А нет ничего хуже для учителя, чем видеть безучастие и скуку в направленных на него глазах ученика. Понимаешь?
Я кивнула. О, я понимала его очень хорошо! Покойный муж Елены был преподавателем, и не раз говорил то же самое. Да и самой мне в прошлой жизни довелось читать лекции…