На мой вопрос, что они ещё хотели узнать, тут же влезла Таня, спросив:
— А эту зелёную вишенку, что сам то не глотаешь?
— Смысла не вижу. Все побочные эффекты развития симбионта будут на лицо, а транспортировать это тело после его смерти не получиться, так как оно распылиться, и начнётся восстановление по нулевой матрице тело Алисы. Так что для меня, это только лишние хлопоты. В течение первых суток, когда будет идти наиболее активное развитие, для всех вас предписывается постельный режим, в этом доме. Вы находитесь под постоянным наблюдением Фигаро, и при первых признаках осложнения, будете помещены в реанимационную камеру, но такого быть в принципе не должно, так как эта технология используется уже более ста лет, в других кальках. Сейчас плотный завтрак, и по кроватям. И по дому особенно не шманяться! За этим проследит Мэрилин, и пропишет штрафные санкции. А я хоть сутки отдохну, от этих адских тренировок. Пойду, позагораю, покупаюсь на озере, пока над ухом никто не кричит: — Упор лёжа принять. Двадцать отжиманий курсант Госпожа.
Но как обычно, когда настроишься, на законный отдых, тебе кто-то обязательно обломает весь кайф. Не успел я раздеться и натянуть на себя плавки, как пришло сообщение от Фигаро, что сюда скачет во весь опор вооружённый шпагой всадник, и через десять минут будет у главного входа. Пришлось одеваться и идти встречать неизвестного гостя. Когда взмыленный конь остановился у крыльца, на нем я узнал одного из порученцев Питона, который сходу прокричал:
— Шевалье Миха, я умоляю вас срочно проследовать за мной, в трактир "Три поросёнка". К нам пришла большая беда!
Пришлось спешно переодеваться в костюм наёмника, и просить одного из людей Тибора, помочь мне с упряжью, так как у меня это ещё плохо получалось, а судя по в конец загнанной лошади, которую пришлось даже заменить, на одну из нашей конюшни, время сильно поджимало. Рядом, крутился паршивец Гаврош, и не помогал мне, а только отпускал ехидные реплики в мой адрес, сравнивая меня с моей сестрой, типа: это не ей а мне надо носить платья. И чтобы муж мне попался правильный, способный научить дурную бабу, уму разуму. Я этому паршивцу припомню, в своё время, все его высказывания. Называется, пригрел на сердце змеюку.
Как не спешил гонец Питона обратно, но закон, что скорость каравана определяется, как быстро идет самый медленный верблюд, ведь никто не отменял. А здесь таким верблюдом был я. Только то, что я, всё же шевалье и также человек, удостоенный чести получить личную просьбу Питона, избавил меня от потоков нецензурных выражений, готовых было сорваться из уст моего провожатого. Наконец, после наших мучений: я от непривычной скачки, а мой провожатый от моей скорости, мы достигли трактира "Три поросёнка", где нас уже ждали, и меня, без лишних разговоров? провели в знакомый кабинет на втором этаже.
Там за столом, на котором стоял только, подаренный мною дядюшке Мишлену хрустальный графин с вином, уже ополовиненный, и два хрустальных бокала из комплекта, напротив друг друга с мрачными лицами сидел Питон, и какой-то горожанин, в простой, но качественной одежде. Когда они синхронно повернули головы, отреагировав на моё появление в дверях, в незнакомце я сразу узнал графа Ружена, который с удивлением и некоторой неприязнью рассматривал меня, видно мою тайну Питон перед ним сохранил. Отвесив вежливый поклон дядюшке Мишлену, а затем его посетителю, я состроив удивленное лицо, поинтересовался у трактирщика, чем скромный шевалье Миха, может быть полезен таким достойным господам, что за ним надо было срочно посылать? Еще раз бросив презрительный взгляд на скромного нескладного шевалье, посетитель спросил:
— Ты знаешь кто я такой?
— Наверно лучший друг господина Мишлена, раз вас принимают в этом кабинете.
— А ты смелый, но не умный, если позволяешь себе так дерзко себя вести с незнакомым господином. Я граф Ружен, если тебе это что-то говорит.
— Извините, Ваша Светлость, что сразу не признал. Я недавно в столице, куда только две недели назад приехал из провинции, и ещё не полностью освоился на новом месте. Мне здесь хорошо знаком только господин Мишлен, который удостоил меня чести, назвав своим другом.
— Как меня раздражают здешние, да и наверно, везде так, обычаи — подумал я, — наглядно продемонстрированные мне сейчас графом. Быть приличным человеком и верным другом в отношении к равному себе, и не в грош не ставить тех, кто расположен ниже тебя на социальной лестнице. Как он стоял на одном колене перед леди Алисой, выражая ей признательность, со слезами на глазах, и даже готов был стать вассалом принцессы, и одновременно сейчас выражая неприязнь к её бедному родственнику. Ведь я даже обозначал себя в качестве шевалье, значит, не был простолюдином. В этом отношении убийца Питон, который судил о человеке, только по его поступкам и делам, был мне намного ближе. Отвесив придворной особе, полагающейся ей низкий неумелый поклон, увидев в глазах Питона одобрение моей игрой, я спросил: