Мария тоже решила пофасонить, глядя на то, как я выгляжу. Она надела на себя, подчёркивающую её высокую грудь полосатую белую блузку, заправленную в убийственные короткие черные шортики, отороченные черными кружевами, и подпоясанные стильным кожаным ремнём. На ногах плотные колготки телесного цвета и такие-же ботиночки, как у меня. Только куртка, в отличие от меня, была из синтетики, темно-зелёного цвета покрытая со всех сторон спортивными эмблемами. Это одеяние, не хуже моего, а может быть даже и лучше, уж очень коротенькие были шортики, обладало мужекасбивательным эффектом. Наши наряды, визуально, сравняли нас по возрасту, и когда мы стояли рядом, то казались сестрами одногодками. Положив в сумочку мой розовый, украшенный настоящими бриллиантами смартфон, которым мне теперь нестыдно было пользоваться из за моего прикида, и тем самым добавив его к вороху той ерунды, которая, по словам Марии, должна быть постоянно с собой у каждой приличной девушки я, взяв под руку, ожидавшую меня старшую сестру, и в месте с ней направился к воротам.
Выйдя из калитки, мы увидели, перед собой, настоящего кавказского горного орла, прилетевшего на наш телефонный вызов, и сидящего сейчас за рулём желтого таксомотора. Увидев своих будущих клиентов, он выскочил из своей машины, и бормоча чуть слышно: — Вах, какой девушка! Персик. Мамой клянусь! — он совершил поступок, который за ним никогда раньше не замечали: галантно предложив руку и открыв дверь, он сначала меня, а потом сестру, как истинный джентльмен, усадил в транспортное средство. Со мной, в жизни, такое было в первый раз, и мне это понравилось. А чё, надо вовсю пользоваться всеми положенными тебе привилегиями, если нет другого выхода. Во время нашей недолгой поездки, истинный сын Кавказа, убалтывал Марию, на предмет знакомства и получения её номера телефона. Потерпев, в этом вопросе полное фиаско, орёл умудрился всучить свой, с заверениями ждать звонка круглосуточно и по первой же просьбе, доставить предмет своего обожания, хоть на край света совершенно бесплатно, но при этом не забыл, взять с нас деньги, положенные за проезд в такси и не отказался от предложенных чаевых.
Вышли мы из машины рядом с главной площадью. Как и прежде, население этого города составлял мастеровой люд, который гордился своей историей, и поэтому у памятника, вождя мирового пролетариата, всегда лежали свежие цветы, и рядом с ним, в честь праздничной даты, шел прием в пионеры, отряд которых здесь сохранялся и поддерживался старшими товарищами.
Я предложил Марии проделать то, что не смог в свой первый день пребывания в этом городе, а именно: пройтись пешком от площади до парка по главной улице, посмотрев праздничное убранство. Хоть сегодня и был вторник, обыкновенный рабочий день, но горожане чтили память своих отцов и дедов. Взявшись за руки, как близкие подружки, и делясь, со смехом, своими девичьими тайнами, мы потопали в нужном направлении. Путь наш лежал мимо фирмы, где я работал и сейчас числился в отпуске.
Всегда приятно отпускнику, заглянуть на работу, видя своих сослуживцев, пашущих, как рабы на плантации, под грозным взором начальника, наслаждаться своей личной свободой, и ловя завистливые взгляды. Со мной такой фокус не пройдёт, в связи с тем, как я сейчас выгляжу. Меня просто никто не узнает в этом классном прикиде, а пофорсить до жути хотелось.
Издалека был виден, реющий над входом в наше здание, красный революционный флаг. Владимир Моисеевич, хоть и был буржуем, но был буржуем правильным: чтил свои корни и, так же как я, сожалел о распаде могучей державы. Подойдя поближе, я понял, что означает слово дежа-вю. Опять история повторялась у меня на глазах: под красным флагом Владимир Моисеевич беседовал с Борисом Николаевичем на ту же тему и в тех же выражениях. На этот раз мне не надо даже было подходить с вопросом, а просто попасться ему на глаза.
Увидев эту неземную красоту, мой уважаемый начальник, оборвал свой нецензурный монолог на полуслове и, забыв о жене и детях, стал Марию и меня внимательно осматривать. Взяв поудобнее сестрёнку под ручку, и сделав вид, что увлечён беседой, я продефилировал мимо Владимира Моисеевича, слегка покачивая бёдрами. Затем немного пройдя вперёд, провожаемый похотливым взглядом большого Мишиного начальника, наконец исполнил, без страшных последствий, свою давнишнюю мечту. Обернувшись и встретившись с ним глазами, я подмигнул ему и показал язык. От этой моей девчачьей шутки, Владимир Моисеевич покраснел, как рак, до корней волос, и забыв о неоконченном разносе провинившегося подчинённого, сел в машину и укатил, оставив на тротуаре, не верящего в своё обретённое счастье Бориса Николаевича. Кстати, надо будет, при случае ему напомнить, о том, что он мне теперь должен.