Я многое уже поняла пока мы шли, и мне было очень страшно и любопытно. Так все резко изменилось в моей жизни и так необычно, волшебно. Вот так мне этого хотелось, когда то, а сейчас я думаю только о том, смогу ли я чему ни будь научиться? Ведь я не чувствовала в себе каких то изменений, совсем. И от этого мне было страшно, справлюсь ли я, получиться ли. А вдруг все ошиблись, и я просто простыла и пролежала в горячке. Любава поняла и успокаивающе улыбнулась.
– Сила в тебе есть и большая, и я научу тебя ей пользоваться. Елена, а пока пора пойдем, еще насмотришься на эту красоту. Хотя я уж, сколько здесь живу, и все равно всегда люблю, тоже отсюда смотреть и никогда не приедается.
Спустившись с холма, пошли по дорожке, петляющей между деревьями, и вышли к Любавиному дому. Я восхищенно вздохнула, дом был очень красив и обстоятелен. Просторный очень высокий дом был сложен из огромных в обхват бревен. Венчала дом высокая крыша с большим окном. Терраса тоже бревенчатая, основательная пристроенная к дому. На террасу ведет высокое широкое крыльцо с красивыми перилами. Небольшой чистый двор, отсыпанный щебнем. Дом окружен зарослями стриженого шиповника вместо забора, перед домом небольшой проход и калитка низенькая на щеколде. Вошли во двор. Перед домом колодец под крышей, вправо от дома виден сруб бани. Между домом и баней проход в сад. Баня в стороне и была уже за чертой деревушки. Со стороны деревеньки было видно только дом и двор, а хозяйственные постройки располагались как бы за чертой.
Любава меня поторопила, – Потом все рассмотришь. – Пойдем в дом, а то у меня хоть и хозяйство небольшое,– а присмотр нужен.
С крыльца вошли в террасу. Терраса широкая – застекленная. В дальнем углу террасы печка небольшая – видимо для готовки летом. Огромный деревянный стол, по сторонам которого – резные скамейки. Дверь в дом,– из массивного дерева – тяжелая. Высокий порог, это что бы зимой ни задувало, вспомнила я. В старых домах в селе тоже были такие пороги. В доме огромную комнату делили пополам две печи. Русская и для готовки с большой варочной плитой. Между печами кирпичная кладка до середины комнаты – видимо, что бы разграничить пространство. Полы без щелей гладкие ровные. В передней части стол небольшой, но тоже массивный, – стулья под стать. Тяжелые стулья, резные, необычно красивые. Буфет и деревянный диван с широкими подлокотниками. Вся мебель в доме резная ручной работы, она была по виду тяжелой, основательной, под стать именно этому дому. Я провела рукой по спинке стула, какая красота. Птицы цветы и листья – переплетались затейливым узором.
– А то, – отозвалась Любава. – Такой красоты больше ни у кого нет. Жил тут у меня как то Андрей – колдун он. Сюда пришел еле живой. – Ух, то помяли его, где то знатно, думала не выхожу его. Но живучий оказался и несколько лет еще здесь жил. Любава мечтательно заулыбалась. – Оказался он мастером на все руки – умелым во всем, за что бы ни брался. С деревом хорошо ладил и все мне в доме переделал. И мебель смастерил – такую красоту сделал, ни у кого такого больше нет. Хотя просили его часто такое же сделать, и деньги хорошие предлагали за работу.
Во второй половине сразу за кирпичной стеной была лестница, ведущая на чердак. Удобная лестница, красивая с широкими ступенями и небольшими резными перилами.
– Тоже Андрей сделал, продолжала Любава, показывая мне дом. Ты там наверху и жить будешь, комната там хорошая. Андрей там все утеплил и замечательную комнату сделал и такую красоту навел. А я не люблю, наверх – шастать, за день так намаешься иногда думаешь, как бы только до кровати дойти, а тебе хорошо там будет. За лестницей здесь я сплю, ближе к печке,– сказала Любава.