Мэри Пирс
Начало
Когда шагаю той тропой,
Что вьется в зелени густой,
Минует мост и вверх идет,
На кряж лесной меня ведет,
Я думаю: все тропы эти,
Что топчут кони и телеги,
Все изгороди из дерев,
Что рвутся ввысь вокруг полей,—
Плод дум и праведных трудов
И дедов наших, и отцов.
В детстве Бет всегда казалось, что дедушка Тьюк – шел ли он по деревне или ехал мимо на маленькой лошади, запряженной в двуколку – просто незнакомый человек, прохожий. Он никогда не заходил к ним в дом и даже не глядел в их сторону. Просто проезжал мимо, глядя вперед на дорогу, откинув голову назад и натянув шляпу на глаза.
– Вот едет твой дед, злобный, как осенняя муха, – обычно заявляла Кейт. – Сегодня утром кому-то не поздоровится, я в этом даже не сомневаюсь.
Джон Тьюк, отец Бет, если старик встречался ему по пути, а обычно это происходило, когда он возвращался домой из Кеплтона или Чепсуорта, замечал:
– Он мне кивнул, и я сделал то же самое, вот и весь наш разговор!
Однажды, когда Бет сидела на переднем крыльце и чистила зеленый горошек, дед Тьюк шел пешком по лугу, направляясь в церковь. Он прошествовал так близко, что Бет могла слышать, как скрипят его башмаки и позванивают монетки на цепочке для часов. Она заметила седые волоски, торчавшие из его длинного тонкого носа. Но даже когда его тень упала на Бет, он не посмотрел в ее сторону. В то время Бет уже было лет семь или восемь, и она начала задавать вопросы.
– Мне кажется, что дед Тьюк не знает, кто я такая, – заявила Бет, придя домой. – Он никогда не здоровается со мной, когда проходит мимо.
– Он прекрасно знает, кто ты такая, – ответила Кейт. – Ведь ты точная копия своего отца. Но он нас не признает, и делает вид, что нас вообще нет на свете.
– Почему?
– Спроси своего отца, – ответила ей Кейт. – Уж он-то умеет рассказывать всякие байки, ему все равно нечего делать. Подай мне горошек.
Кейт всегда была занята, и ей было не до разговоров. Но Джон Тьюк старался все объяснять дочери. Вот и сейчас он отложил в сторону газету и посадил Бет к себе на колени.
– Давай-ка глянем на тебя, – сказал он. – Твоя мать говорит, что ты – моя копия, но я в этом не уверен. Конечно, у тебя такие же пшеничные волосы, как и у меня, это правда! Но я что-то не вижу у тебя бороды! И красивых рыжих усов. Посмотри какие у меня усы!
– Господи, какую же ты ерунду мелешь, – заметила Кейт. – Ты нарочно придумываешь всякую чепуху, а не говоришь девочке то, что она хочет узнать.
– Хорошо. Все что угодно, только чтобы дома было тихо!
Он откинулся назад на стуле, и Бет пришлось извиваться, чтобы не слететь с его колен.
– Твой дед и я поссорились, – сказал он. – Это случилось много лет назад, еще до твоего рождения, только потому, что я не стал работать плотником.
– А где эта плотницкая мастерская? – спросила Бет. – Она далеко отсюда?
– Нет. Близко. На другом конце Хантлипа, у поворота на Мидденинг. Там стоит дом, который называется Коббс, и еще там целых десять акров земли. Это все осталось с тех пор, как Тьюки были фермерами. Твой дед превратил старую конюшню в рабочие помещения и постепенно, со временем организовал хорошее прибыльное дело. Поэтому он так разозлился, когда я не захотел работать вместе с ним.
– Почему?
– Мне не хотелось всю жизнь изо дня в день строгать дерево. Мне это просто не нравилось!
Он улыбнулся Бет, но она серьезно смотрела на него. Ей было не до шуток, она ждала продолжение рассказа.
– Ты пойми, я выучился всему, – гордо заявил Джон. – Я могу выполнить любую столярную или плотницкую работу. И – могу поклясться – сделаю все не хуже, а лучше других!
Кейт с шумом бросала на стол ложки и вилки.
– Вы только его послушайте, – заметила она. – Моя стиральная доска вся износилась до дыр, у кресла сломана ручка. Словом, у нас полно работы, которая просто ждет тебя, Джон Тьюк!
– Да, знаю, знаю! И когда у меня будет подходящее настроение, я все сразу переделаю!
Он подмигнул Бет.
– Твоя мать не понимает, – сказал он. – Мне трудно снова взять в руки инструменты после всех лет, проведенных в мастерской. Мне даже противно подумать об этом!
– Как мне тебя жаль! – воскликнула Кейт. – Вот уж действительно ужас!
– А лошади – это совсем другое, – продолжал Джон. – Когда я вижу неусмиренную лошадь, у меня прямо руки чешутся, так мне хочется погонять ее. Лошади – это вам не дерево. Не проходит и дня, когда бы я не благодарил свою судьбу и звезды за то, что расстался с прежней работой. Но мне жаль старика, потому что он сильно переживает.
– Он просто глупый! – объявила Бет.
– Ну, не знаю, ему нравится командовать и делать все по-своему. Я тоже такой же, ты меня понимаешь? И я счастлив, что занимаюсь любимым делом. А то, что я не играю важную роль дома, это даже хорошо. Ты же понимаешь, что здесь командует твоя мать!
Джон начал строить рожи, подмигивать, кивать головой и трясти бородой, и Бет не выдержала и начала смеяться, хотя она понимала, что мать злится глядя на них. Отцу нравилось делать вид, что Кейт им командует, что он у нее под каблуком.
Но, хотя Кейт и ворчала, и покрикивала, ей редко удавалось что-либо сделать по-своему. Джон все решал сам, и она покорялась малейшему его желанию и требованию.
Между Кейт и Джоном частенько случались ссоры. Он заявлял, что она не умеет веселиться, а, по мнению Кейт, Джон ко всему относился уж слишком легко. И особенно к деньгам.
– Кейт, у тебя такой вид, как-будто все беды мира лежат у тебя на плечах!
– Может, это и так, когда мой муж приходит домой веселенький, от него несет пивом и он отказывается даже поесть!
– Черт побери! Человеку следует иногда повеселиться, разве я не прав? Особенно после удачного дня. Как ты думаешь, сколько я получил за эту кобылу и ее жеребенка?
– Понятия не имею, но уж наверное не больше того, что ты заплатил за свои развлечения!
– Больше! Гораздо больше! Эй, вот два соверена, положи их в свой кошелек. Будем надеяться, что их тебе хватит надолго.
– Интересно, а где же остальные?
– Я их снова вложил в дело! Купил парочку кобов, невысоких коренастых лошадок. Я их купил у валлийца. Кейт, ты никогда не догадаешься, кого я видел в Россе!
– Кого? – спросила Кейт.
– Всех, на кого я там смотрел.
– Пошел прочь, пьяный дурак!
– Бет, твоя мать серьезна, как церковное кладбище. Как получилось, что я женился на такой мрачной женщине?
– Наверное, папочка, просто никто больше не соглашался выйти за тебя замуж!
– Так! И моя дочь тоже против меня! А как насчет подарочка, который я привез ей? Наверное, она не станет брать его у меня.
– Какой подарок? – спросила Бет.
– О, просто маленькая корзинка для рукоделия – там есть иголки и разноцветные нитки, и маленький наперсток, и даже маленькие пяльцы и грибок для штопки. Ну, ничего страшного, наверное, мне придется все отдать Хетти Минчин.
– Нет, – твердо сказала Бет. – Ты должен отдать подарок мне.
– А что я получу в обмен? Ты даже не хочешь поцеловать своего отца! А что я получу взамен этой теплой шали? Я купил ее специально для своей женушки Кейт. О, кругом одни улыбки. Как чудесно, что женщины понимают, как нужно ублажать своих мужчин. Какие они милые. Это правда!
– Все просто замечательно, – заметила Кейт. – Но тебе следовало бы быть поэкономнее, ведь никогда не известно, когда ты снова заработаешь хоть что-то. Шаль, ничего себе! Неудивительно, что я уже поседела!
После лошадиной ярмарки всегда было одно и то же. Кейт прекрасно понимала, что не в ее силах изменить Джона, но она продолжала ворчать.
И Бет, хотя она старалась копировать мать, вскоре поняла, что им лучше принимать отца таким, каков он есть. Он был ее отцом, и этого достаточно. Жизнь в его присутствии становилась ярче и теплее. Он утешал Бет, когда она грустила.
– Так, куда скрылось наше солнышко сегодня? Оно спряталось за облаками? Ну что ж, мне придется тебя развеселить. Давай поспорим. Шиллинг с носа или по пенни с каждого гвоздя в башмаках? Ну вот и хорошо! Мне нравится, когда у тебя веселая мордочка!