Грей посмотрел на него украдкой, снова скользнул взглядом по отрубленной руке, ловко спрятанной в рукаве рубашки.
– Хорошо, – нехотя согласился мальчик. – Какое мое?
– Любое, которое на тебя смотрит. Я заказал все, потому что не знал, что именно тебе нравится.
Грей растерянно оглядел блюда, подтянул к себе тарелку с мясом и овощами, глядя сконфуженно и неуверенно, и это совсем не вязалось с его образом хмурого мальчишки.
– Сколько всего я буду тебе должен за одежду и такое количество еды? У меня… – мальчик прикусил губу, роясь в мешочке на поясе, и достал горсть монет. – У меня есть немного денег, но я не слишком хорош в ценах и этого, скорее всего, не хватит. И ты заплатил за ночлег, так что…
– Так, погоди. Погоди! – торопливо выпалил Фергус.
Он стоял настолько обескураженный серьезным заявлением мальчишки, что поначалу не смог подобрать слов. Грех обошел стол по дуге, теребя косу и стараясь не показывать всем своим видом то больное понимание, которое снизошло на него в этот момент.
Фергус прекрасно знал, каково это – быть постоянно должным, но не мог подобрать слов, чтобы Грей его понял, и понял правильно. Греху приходилось быть только по одну сторону этой медали, и он совершенно не задумывался о том, что ему придется говорить слова, которые самому хотелось бы услышать.
– Подожди, Грей. Прости, если напугал, но я уже говорил тебе, что ты мне ничего не должен. Ни сейчас, ни потом, договорились? – Фергус присел напротив него, с тоской глядя на круглые монетки в детских пальцах. Его всего разрывало изнутри от чувства несправедливости этого мира и всех его людей по отношению к одному-единственному ребенку.
– Но это нечестно. Неправильно, разве нет? Я не хочу быть должным, – непонимающе моргнул Грей, царапая ногтями скатерть.
– Сколько тебе лет, Грей? Семь?
– Мне уже восемь, – гордо вздернул острый подбородок мальчик. От него терпко пахло грозой, талыми ледниками и свежескошенной полынью, и эта горечь оседала в глотке Фергуса болезненным комом.
– А мне третья сотня. Ты еще ребенок. В восемь лет мальчики не могут идти работать, не могут сами себя обеспечивать. И так как я в нашем тандеме взрослый, это моя ответственность – кормить тебя, одевать и обеспечивать крышу над головой, – тихо сказал Фергус. – Поэтому ты мне ничего не должен, и думать об этом забудь. А теперь собери свои деньги, положи их обратно и ешь, пожалуйста. Я заказал все это для тебя.
Грейден смотрел на него широко распахнутыми глазами, приоткрыв рот от потрясения. Он медленно сжал монеты в кулаке, не переставая смотреть на Греха, и затем убрал их в мешочек под столом. Фергус смотрел в его глаза, и ему чудилось, что кристалл внутри него тихо одобряюще вибрировал.
Его сломанные ребра вдруг загудели точно струны, ему померещилось, что кроваво-черные цветы медленно заполняли легкие от вибраций амулета – еще немного, и он выплюнет их на стол. Он незаметно сделал глубокий вдох и выдох, пока Грей собирался с мыслями.
Фергус сморгнул морок, подтягивая к себе тарелку, налил одной рукой чай и старался, честно старался не улыбнуться, когда заметил, как мальчишка голодно накинулся на еду, постукивая ложкой.
«Что эти люди такого наговорили тебе?» – Грех заправил за ухо мешающие пряди волос, медленно пережевывая человеческую пищу и чувствуя во рту только песок и сырую землю. Он смотрел на румяные, поджаристые куриные ножки и с сожалением понимал, что не сможет насладиться вкусом ни одного из этих блюд.
Грейден старался есть не торопясь, но Фергус видел, как его немного потряхивало от голода, от желания съесть все и сразу, и от этого на периферии сознания мальчик ощущал жгучий стыд, который окутывал Греха красным пологом.
Поэтому Фергус глубоко вдохнул запах и набросился на еду так, как будто для него она была самой вкусной в мире, как будто он ощущал все вкусы, и на его зубах не скрипел земляной привкус. Он хотел, чтобы Грей почувствовал себя наравне, чтобы понял, что голода нечего стыдится и что это нормально – так жадно есть.
– А ты… ты правда демон? – Мальчик задал этот вопрос, уютно устроившись на стуле и обхватив руками чашку после того, как они прикончили почти все блюда.
Фергус не смог сдержать улыбки, глядя на этого невероятного и удивительного ребенка с какой-то щемящей нежностью.
– Ты спрашиваешь это только сейчас?
– Я знаю, что ты не человек. – Грей нахмурился, уткнулся в чашку, но продолжал смотреть на него искоса, буравя взглядом виднеющиеся на шее бинты и культю вместо руки. – Но я не знаю, что ты такое.