Прокопий повествует в этом случае почти как современник, и, если ему переданы были неточно подробности, все-таки в основе этого факта могло заключаться историческое событие. Но что здесь подразумевается под островом Фулой или Тулой? У писателей начала средних веков под Тулой разумелся какой-то северный остров, который можно толковать Исландией, Британией и Скандинавией. Но, по всей вероятности, это название перешло на север из более южных стран, точно так же, как и название Скифия, которое постепенно видоизменялось и иногда получало весьма широкое применение. В тесном смысле это была нынешняя Южная Россия, в обширном - пределы ее на севере простирались до берегов океана, на востоке терялись в степях Средней Азии. Впоследствии это имя если не в чистом, то в видоизмененном виде сохранилось за некоторыми странами, и преимущественно за Скандинавией или Скандией? Мы позволяем себе следующую догадку: не отсюда ли происходит и то недоразумение, на котором основан столь распространенный в средние века обычай производить народы из туманной и едва известной Скандинавии? Если и можно назвать какую страну истинной, а не мнимой vagina gentium, так это древнюю Скифию в ее тесном смысле, то есть южную половину России, с прилегающими к ней частью Дунайской равнины и Карпатской областью. Здесь еще, по известию Геродота, обитали столь многие народы. Отсюда они постепенно расселялись на север и на запад. Впоследствии, когда имя Скифии перенесено было на отдаленные берега северного моря, с этими берегами смешались воспоминания о Скифии, как о древнем отечестве, и летописцы начали эти воспоминания приурочивать преимущественно к Скандинавии3. То же могло случиться с именем Фулы. Есть указания, по которым с достоверностью можно предполагать, что часть Крыма в средние века носила название Фулы (между прочим см. Кеппена Крым. сбор. 131 стр.). Поэтому легко могло иногда происходить смешение в известиях летописцев: что принадлежало собственно Черноморью, то относилось к берегам Северного океана. Хотя Прокопий в упомянутом рассказе не поясняет, где находился остров Фула; но из других его известий об этом острове можно догадываться, что он смешивал ее с Скандинавией вследствие уже укоренившегося в то время тяготения летописцев к этой полумифической стране. Гораздо вероятнее предположить, что Герулы если посылали послов, то посылали не в Скандинавию, а на берега Черного моря, где была их прежняя родина и где оставалась еще часть их племени с своим древним княжеским родом.
Приведенный нами рассказ о Герулах с первого взгляда весьма похож на нашу легенду о призвании князей; но сущность его оказывается иная. Герулы посылают за князем не к чуждому племени, а к своему собственному, и приглашают правителя не иначе как из своего древнего княжеского рода. От императора они получают в цари тоже человека своего племени. Но самый мотив призвания (внутренняя неурядица) замечательным образом сходится с нашею легендою. Отсюда мы делаем следующее предположение: может быть, подобный мотив и не один раз повторялся в преданиях германских и славянских народов с различными вариантами. Может быть, тот же мотив проник и к нам, и возродился в пресловутой легенде о призвании трех Варягов для водворения внутреннего порядка. На этот счет мы, конечно, можем делать только предположения. Несомненно то, что подобным мотивом севернорусская легенда пытается объяснить начало русской гражданственности, т. е. начало Русского государства. Этот мотив в общем своем виде, т. е. как представление о трех братьях основателях государства, существовал и на юге, в Киеве; но в форме призвания, он особенно привился на севере, в Новгороде, потому что здесь упал на благодарную почву: так как призвание князей было обычным делом для Новгородцев. Повторяем, во времена Константина Багрянородного этой легенды еще не существовало у Киевской Руси; иначе он, по всей вероятности, знал бы о ней и передал бы ее потомству, точно так же как Прокопий передал то, что ему рассказывали о Герулах. Из одного места Симеона Логофета (византийский писатель первой половины XI века) видно, что в его время существовало предание о происхождении имени Русь от Роса, когдато над нею царствовавшего. Это темное предание примыкает к такимже вымыслам средних веков о Чехе, Лехе и Русе, о Словене и Русе и т. п. Замечательно, что норманисты и этого мифического Роса пытались отождествить с варяжскими князьями4.
1 Эти Тавроскифы суть видоизменение более древнего названия греческого Тиригеты или Тырангиты, т. е. обитатели берегов реки Тыра. Тыр, Тур и Таур или Тавр суть разные произношения одного и того же слова. Точно также гиты, геты, готы и гуты суть видоизменение корня гыт, которое мы сближаем с кыт (в названии Скифы). Звук г, как известно, легко переходит в к; а букву с считаем приставочною в слове Скиты. Что у Греков Скиты могло быть видоизменением слова Геты или Гиты с приставкою с по эолийскому произношению, было высказано еще Салмазием, лейденским профессором в XVII веке (См. Sulpicii Severi Sacrae tiistoriae 310). А что Тиверцы есть видоизменение слова Тиревци, указано Шафариком. Тут перестановка звуков такая же, как в названиях Ятвяг и Явтяг, Северы или Севры и Серевы или Сервы (Сербы).
2 Эти строки были написаны в 1871 г. Последующие мои исследования не только подтвердили тождество третьей группы Руссов у арабских писателей с Русью Тмутраканскою; но и обнаружили присутствие в том краю Славянских Болгар, бывших уже отчасти христианами, а также уяснили для меня их отношения к Хазарам и народность последних. Русь владела хазарскими поселениями на Тамани и Тмутракани до конца XI века. (См. ниже: "О славян, происхожд. Дунайск. Болгар", и "Русь и Болгаре на Азовск. поморье".)
3 Что -название Скандия или Скандинавия (у Фредегара Schatanavia) есть видоизмененное слово Скития, в этом едва ли можно сомневаться. В источниках иногда рядом встречаются для нее оба именования, напр, у географа Равеннского: "великий древний остров Скития, который называется Сканца (Scanza)".
Познакомясь потом с сочинением Пинкертона (Recherches sur l'origin des Scythes ou Goths. Paris. 1804), я убедился, что не мне первому пришла такая догадка. Пинкертон прямо указывает на недоразумения средневековых летописцев по отношению к Скифии и Скандинавии, начавшиеся с легкой руки Иорнанда (стр. XIV). Позд. прим.
4 Вообще Варягам-Норманнам посчастливилось не только у средневековых летописцев, но и у писателей нового времени. Даже и в наше время продолжается как бы соревнование выводить основателей государств из Скандинавии. Так, талантливый польский историк Шайноха, соревнуя нашим норманистам, написал целое исследование (Lechicki poczatek Polski) и потратил немало труда на то, чтобы доказать основание Польского государства Норманнами.
VII
Система осмысления народных имен. Происхождение имени Русь
Откуда же взялось название Рось или Русь и что оно означает? Лиутпранд говорит, что "по наружному качеству Греки называют этот народ Русыми (Rusios)". Обратим внимание на его толкование. Норманисты, как известно, опираются на Лиутпранда в пользу Скандинавского происхождения; следовательно, они должны принять и тот вывод, который в таком случае вытекает из приведенных его слов. Выходит, что Руссы получили свое имя от Греков, еще живя в далекой Скандинавии; не будучи даже с ними знакомы, они тем не менее усвоили себе изобретенное для них Греками название; но это название дома у себя в отечестве они не употребляли и следов его там не оставили; а приняли его единственно для того, чтобы, перейдя в среду восточных Славян, немедленно сообщить им свое имя от Финского залива до Тамани и закрепить его в особенности за обитателями Приднепровья. Вот к каким несообразностям можно иногда прийти, если положить в основу известие, не очищенное от разных примесей и недоразумений.
В своих поисках за началом Русской нации нам удалось напасть на целую систему осмысления народных имен, систему, которая имела широкое приложение во все времена и доселе еще сохраняется во всей силе. Название, сделавшееся давно непонятным, народный говор старается приурочить к какому-нибудь созвучию и таким образом сообщить ему смысл. Черта вполне естественная непонятное, как бы бессмысленное, сделать осмысленным. Эта общечеловеческая черта отразилась у летописцев и перешла в научные труды нашего времени. Мы уже упоминали о названии Немцы и Хорваты. Приведем и другие примеры, имея при этом в виду преимущественно мир Славянский.
Угличи. Уже Стриттер производил это название от р. Угла, которая потом называлась Орел (впадает с левой стороны в Днепр, на границе Полтав. губ.). Но Шафарик отвергал такое мнение, потому что Угличи, по всей вероятности, жили гораздо юго-западнее этой реки. Название Угличей потом стали производить от какого-то угла, т. е. якобы они первоначально жили в угле между Черным морем и Дунаем (Буджак). Но это объяснение одно из самых неудачных. Дело в том, что рек, носивших название Угла, было несколько в Южной России. А что такое Ингулы, как не те же Углы? Последнее должно было писаться через юс, и имело, конечно, носовое произношение. (Древнейшее известие об Угличах находится у Баварского землеписца IX века, где они названы Unlizi .)