— Что, вспомнила слова этого гада Грена? Насчет голодранца? — он насупился.
— Даже если и так, что с того? Лучше быть голодранцем, чем мерзавцем!
— Просто… Я именно голодранец и есть. Я и в школе-то учусь из милости…
Я покачала головой:
— А мне так не кажется. Знаешь, не удивлюсь, если мастер видит в тебе своего будущего помощника, — я и в самом деле так думала.
— Да ладно! — явно не поверил он, — рассказать тебе мою историю?
Я кивнула, и он, вздохнув, начал рассказывать.
Оказалось, Бирт сирота. Его родители умерли, когда ему было десять, и у него из родных осталась только старшая сестра Ирна, которая старше него на четыре года. Их семья была небогата, а со смертью родителей им пришлось совсем туго. Сестра пошла в услужение, а мальчишка оказался предоставлен сам себе. Жили впроголодь, поэтому ничего удивительного, что он начал подворовывать. Так он и познакомился с мастером Ларгом — попытался срезать его кошель.
— Срезать кошель у мастера Ларга? — мой тон был недоверчивым, да к учителю вообще невозможно незаметно подойти!
— Ну я ж тогда не знал, кто он такой! И он меня за руку схватил… Я уж думал все, каюк мне! — размахивая руками, рассказывал Бирт, — а он меня расспросил да и предложил в школе учиться забесплатно, да еще и форму дал! Вот я и учусь, когда закончу, наймусь охранником, а деньги сестре отдам, а то она горбатится за нас обоих. Будет ей приданое, — важно закончил этот еще маленький, но уже настоящий мужчина.
— Ты молодец, Бирт! Надеюсь, у тебя все получится!
Так за разговорами мы незаметно пересекли границу, что отделяла Средний город от Нижнего. Пусть и не обозначенная стенами, она была весьма заметной — уютные особняки с садами сменились на небольшие, стоявшие вплотную друг к другу дома, как правило двухэтажные. При этом на первом этаже нередко располагалась лавочка или мастерская, так что здесь было намного более шумно, нежели в богатой части города. Не было видно и праздно прогуливающихся людей, зато гораздо больше детей — собираясь в стайки, они играли и болтали прямо на улице.
— Вот, это и есть Северная улица, — сказал мне Бирт, когда мы вышли на весьма широкую для этой части города улицу, — она к Северным воротам ведет, потому ее так и назвали. Уже недалеко осталось до мастерской.
И действительно, пара минут — и мы оказались перед необычно высоким для Нижнего города трехэтажным домом, выкрашенным в канареечно-желтый, слишком яркий для этой мрачной улицы цвет. Домик был явно ухоженным — свежая краска, по стенам вился плющ, окна сверкали. Над входом первого этажа висела заметная издалека вывеска, изображавшая сапог.
— Идем, идем! — потащил меня Бирт, не давая рассмотреть все вокруг, — насмотришься еще! Ох уж эти девчонки, лишь бы пялиться по сторонам!
Я с трудом удержалась от смеха, настолько уморительным выглядел он сейчас. Парень втащил меня за руку в мастерскую, навстречу нам поднял голову пожилой мужчина, чье лицо я пока не могла разглядеть — оно было в тени.
— Мастер Карнел, а я вам клиентку привел! — заявил этот нахал, — ее Лин зовут, она в Школе (название прозвучало с редкостным для Бирта пиететом) учится!
Мастер усмехнулся и сделал шаг вперед, а я уставилась на него во все глаза, понимая, что я самая настоящая дура! Мне казалось знакомой фамилия мастера? Да, потому что она действительно была мне знакомой, я слышала ее в незабываемой ситуации! В ушах снова зазвучали слова: «я, Раян эр Карнел…», и ведь говорил же Раян, что его отец сапожник! А сейчас, глядя в лицо мастера, я понимала, каким будет мой друг в старости — ведь он был просто копия отца, единственное различие — седые волосы и морщины старшего Карнела.
— Приветствую вас, нари…
— Нари Алиэн, мастер. Я хотела бы у вас заказать кое-что из обуви, правда, еще сама не уверена, что именно, — на самом деле больше всего мне хотелось расспросить его о Раяне, да только как это сделать?
— Хорошо, нари, присаживайтесь, — он указал мне на стул, затем повернулся к Бирту и наставил на него палец, — а ты, оболтус, сбегай-ка наверх, там Крина сладкие коврижки печет, угостит тебя.
— Ура! — Бирт подпрыгнул, и доверительно сказал мне, — у тетушки Крины самые вкусные коврижки во всем Тар-Каэре. Ну, я побежал!
— Беги-беги, — проворчал мастер, усмехаясь в усы, — вот же шалопай, а сердце золотое! Итак, нари, — он повернулся ко мне, — Бирт сказал мне, что вы в Школе учитесь? Неужто старый Ларг решил девушку ученицей взять? Он же клялся, что никогда больше!
— Больше? Значит, у него уже были ученицы? — мне было по-настоящему любопытно, о таком я ни разу не слышала.
— Одна была, об этой истории тогда на всех углах сплетничали, — он покачал головой, — ладно, нари, разувайтесь, мне вашу ногу померить надо.
— А история? — жалобно спросила его, разуваясь, — пожалуйста, мастер!
— А, это! — сказал тот, беря что-то вроде мерной ленты, — был у нас такой генерал, тар Ширан, Боги ему сыновей не дали, только дочь. Так этот старый вояка и вздумал дочку свою бою обучить. Уж как он мастера Ларга уломал — ума не приложу!
Он покачал головой и принялся измерять мою ногу, что-то помечая на клочке бумаги.
— Так что случилось-то? — не выдержала я.
— Да тари эта обвинила мастера Ларга, что он к ней приставал. Мол, за руки хватал да за плечи. Тот объяснял, что движения показывал, да только тари на своем стояла. Генерал-то дочку приструнил, а слухи долго еще ходили…
— Ну и дура! — заявила я, — мастер Ларг отлично учит! Правда, — повела гудящими плечами, — устаю жутко…
Он встал и кивнул:
— Все, можете обуваться. А вам зачем это? Неужели решили в охранницы податься, или тайна это?
— Да нет, какая там тайна. В Академию хочу поступать, а там все больше знатные, что с детства с оружием занимаются, не хочу быть хуже всех. И без того на меня все косятся, — и в самом деле, внимание к моим ушам бесило меня безмерно!
— В Академию? А у меня сын ее закончил! — заулыбался мастер, — тогда я знаю, какую обувь вам предложить, сейчас покажу!
Он подвел меня к столу, где лежали образцы кожи, и сказал:
Так, нари, советую вам пошить не сапоги, а специальные туфли, — и он достал из-под стола что-то очень похожее на индейские мокасины, — они удобные, мягкие и легкие. В них можно и бегать, и прыгать, и сражаться. Да и не жарко в них, нравятся?
Я кивнула:
— Да, мастер!
— Сапоги тоже нужны, да и туфельки с каблучком бы вам не помешали, — он вдруг улыбнулся, — вы ж молодая девушка! Ну что, решили?
— Да, я хочу все, что вы предложили, туфель для занятий — две пары, а цвет какой?
— А вот сейчас и выберем, смотрите, — и он достал куски кожи и начал показывать их мне. Я обратила внимание на его руки — сильные, с узловатыми пальцами и потемневшей кожей, сразу видно, что ему приходится тяжело работать.
— Мастер, простите, а можно я спрошу? — робко начала я, — вы говорили, что ваш сын Академию закончил, а вы сами…, — и обвела рукой мастерскую.
— Вот и мой Раян — это так сына зовут — тоже все хотел, чтоб я работу бросил. А мне без дела сидеть скучно, а так и людей интересных встретить могу, — он улыбался, — а ваши родители, нари, небось рады будут за вас, коли поступите?
Я закусила губу и опустила глаза:
— Я сирота, нар. Да еще и полукровка, так что у меня и родни-то нет. Ну или тех, кто согласился бы меня родней считать.
Он расстроено глянул на меня:
— Простите, нари, что напомнил. Ну что, выбрали цвет?
— Да, вот этот на туфли и сапоги, а этот — на туфельки с каблуком, — протянула ему куски.
— Ну тогда стоить вам это будет семьдесят серебряных, тридцать нужно заплатить сразу, — пристально посмотрел на меня, я кивнула и протянула ему деньги.
— Вот, мастер.
— Отлично, тогда приходите через седмицу, туфли готовы будут. А вот и обормот, — в рифму сказал он, глядя на ссыпавшегося по лестнице Бирта. Глаза его сияли, а физиономия была чем-то испачкана:
— Лин, ты все? Ух, как я наелся! — и облизнулся.
Мы с мастером переглянулись и рассмеялись. Я, продолжая смеяться, покачала головой: