— Да, и даже приятелей себе уже нашла! — улыбнулась я ему.
— Отлично! Да, насчет школы — приходи сколько надо, тем более что… — учитель замялся, — я вообще-то с тебя денег за учебу взял больше, чем следует…
— Ничего, я догадывалась, — улыбнулась я ему, — а если кончатся, говорите, я еще заплачу!
Учитель фыркнул:
— Ну ты сказанула! Да я тебе за Бирта по гроб жизни благодарен буду! И за Грена тоже… — он слегка помрачнел.
— А что с ним, не знаете? — легкое чувство вины из-за произошедшего все еще продолжало мучить меня.
— Бирт забегал в больницу, говорит, все у него нормально, служители не нарадуются. Правда, приступы иногда бывают, но реже.
— Ну и слава Богам! Он хоть и неприятный человек, но безумие… Такого никому не пожелаешь! Ладно, я пойду, до завтра!
Распрощавшись с учителем, вышла на улицу и задумалась: что мне сейчас делать? Пробежаться по лавкам или зайти в трактир к Туриду? Аврад должен уже скоро отправляться в Карон, надо Мирту весточку передать… Да, лучше так, а за покупками завтра!
Стоило мне войти в трактир, как тут же увидела знакомое лицо — Хакан сидел за соседним со входом столиком, он отсалютовал мне кружкой:
— О, Лин, здравствуй! Поздравляю! — это он заметил Знак, — ты Аврада ищешь?
— Да, а он тут?
— Пока нет, но скоро должен подойти. Присядешь?
Я покачала головой:
— Не люблю у входа сидеть. Пойду лучше в угол сяду.
Присела за привычный столик, оглядела зал, и чуть не открыла рот от изумления — за соседним столиком сидела Сигни… с Крайном! Так-так-так, кто-то говорил, что любит блондинов, а с рыжиком вполне себе активно обнимается! И когда это она успела с ним познакомиться?
— Рыжик, а рыжик, — вкрадчивым голоском начала я, — а с кем это ты тут обнимаешься?
Они оба подпрыгнули, как будто их застали на горячем, и уставились на меня, Сигни покраснела, а этот рыжий котяра на весь трактир заявил:
— Любовь моя, не ревнуй, меня и на тебя хватит тоже!
— Ах так! — Сигни, незаметно подмигнув мне, изобразила разгневанную жену, — ну и иди с ней целуйся!
Посетители трактира уже откровенно пялились на нас, а мы, все трое, переглянулись и рассмеялись.
— Ну здравствуй, Лин, рад за тебя! — широко улыбнулся рыжик, — а вы что, знакомы?
— Ага, в одной комнате жить будем, — ответила Сигни, — а что?
— Да так… Я уж мечтал, что вы подеретесь, за меня еще никогда женщины не дрались..
Мы переглянулись и с двух сторон влепили ему подзатыльники.
— Ай, ну почему мне так не везет! — драматический возопил этот разгильдяй.
— Потому что в женщинах плохо разбираешься, — припечатала Сигни, — садись к нам, Лин!
— Ой нет, третьей лишней я быть не хочу!
— Ну почему сразу лишней, — мечтательно протянул рыжий и тут же сделал испуганное лицо, — молчу-молчу!
Я, посмеиваясь и качая головой, уселась за соседний столик, к которому как раз подходил Аврад. Передала ему письмо для Мирта, и поинтересовалась, как у него дела.
— Знаешь, а я жениться собираюсь, — огорошил меня Аврад, — ты права была, не стоит хоронить себя раньше смерти!
— И кто она? А как твоя сестра и племянник к этому относятся?
— Она вдова, ей тридцать лет. Сестра… всякие гадости подстраивает, я б ее выгнал, да племянника жалко, парень хороший, помогать мне начал. Да ладно, я разберусь! Давай-ка выпьем за тебя — ты молодец, захотела поступить в Академию — и поступила!
Я покачала головой:
— Только если совсем чуть-чуть, на меня вино плохо влияет.
Мы еще поболтали, и наконец я, пожелав ему доброго пути, ушла из трактира. Выйдя за ворота и зашагав в сторону Академии, услышала за спиной:
— Лин! Лин, подожди!
Я обернулась — ко мне спешила Сигни. Догнав меня, пошла рядом молча, хотя по лицу ее было видно, что ее что-то беспокоит. Наконец она решила прервать молчание:
— Лин, ты меня осуждаешь? Из-за Крайна?
Я остановилась и недоуменно уставилась на нее:
— Что ты имеешь в виду? Да и как я могу тебя осуждать? Я тебе не мать и не дуэнья, указывать точно не собираюсь. Мне кажется, что Крайн не для серьезных отношений, хотя я могу и ошибаться, — пожала плечами.
— Я знаю, встречала таких, но… Целуется он хорошо! Да и несерьезно все у нас! — вдруг заявила она, покраснев.
— Смотри сама, просто не хотелось бы, чтобы ты потом рыдала ночами в подушку… И прости, если не хочешь, можешь не отвечать, но у тебя в родном краю был кто-то?
Она покачала головой, о чем-то задумалась, а потом словно решилась:
— Знаешь, Лин, у нас там все просто… Пока ты ничья — можешь и воином быть, но стоит дать слабину — и все, тебя уже будут воспринимать только как чью-то женщину… А я хочу сама по себе быть! А рыжий — он хороший, хоть и блудливый…
За разговорами мы не заметили, как дошли до Академии. Поднялись в комнату, обсудив заодно, что нужно купить до начала учебного года и договорившись на завтра пройтись по лавкам, и завалились спать… Я провалилась в сон стремительно, словно в колодец — только что слышала сопение Сигни и рассматривала потолок комнаты, как вдруг вокруг меня словно свернулся кокон непроглядной темноты, а спустя несколько мгновений к ногам легла лунная дорожка, зовя меня неведомо куда…
Луна зовет меня за собой, манит, словно мотылька на свет свечи, и я иду, не в силах преодолеть ее зов. Я босиком, но в длинном платье, струящемся, словно вода, и сияющем, словно огромный кристалл лунного камня — его призрачно-голубая ткань то играет холодной радугой, то вдруг переливается теплым желтым цветом. Мои волосы спадают ниже талии и порой сливаются с тканью платья. Еще несколько шагов — и я на поляне, где звенит ручеек, а высокая, по колено трава кажется серебристой в лунном свете. Навстречу мне воздвигается тень, но я не успеваю испугаться, потому что вижу зеленые глаза моего невозможного эльфа.
— Здравствуй, радость моя, — его голос не таков, как раньше, он нежен и ласков, — я скучал по тебе.
Он берет мои руки в свои и подносит к своему лицу — бережно, как будто несет быстрокрылую птицу, и целует внутреннюю сторону запястья — ласково, лишь только слегка касаясь. Я задыхаюсь от внезапно нахлынувшей нежности, и тянусь к нему всем своим существом, но он качает головой:
— Почему ты не хочешь сказать мне, кто ты?
— Потому что я тень… Возможно, мне никогда не стать снова живой, — шепчу я, с отчаянием глядя в его глаза. Он протягивает руку и касается моего лица — трепетно, лишь самыми кончиками изящных пальцев, обводя ими скулу, раковину уха — снова маленького, абрис губ. Я прижимаюсь щекой к его руке и целую ее, пытаясь выразить свои чувства.
— Прости меня, — шепчу я, — прости и прощай, мой сладкий сон, моя безумная мечта…
Делаю шаг назад и чувствую, что таю в лунном свете, растворяюсь в нем…
Я проснулась в слезах, почему-то я была твердо уверена, что и Кэл тоже видел этот сон. Я так больше не хочу! Я не хочу видеть боль и сомнения в его глазах, тем более там, во сне, где его душа словно трепещет в моей ладони! Странная сила поднялась во мне, словно кто-то пытливо взглянул мне в глаза — и все исчезло, но почему-то я знала, что в моих снах больше не будет ни сводящей с ума страсти, ни захлестывающей душу сумасшедший нежности…
Разбудил меня солнечный луч, скользнувший по векам шаловливым перышком — вчера мы не задвинули шторы. Я вздохнула и тряхнула головой — нужно делать что-то, или я утону в мыслях и сожалениях. А впрочем, о чем тут думать? Занятия в школе мастера Ларга выбьют дурь из кого угодно! Так что я быстро собралась, набросала записку для Сигни, в которой предложила ей встретиться в лавке недалеко от школы и, опоясавшись мечом, поспешила на выход.
Что ж, я была права — видимо, почувствовав неладное, учитель знатно «поиздевался» надо мной, так что к обеду ни одной мысли кроме желания отдохнуть у меня не было. Пообедав, распрощалась с соучениками и заспешила в лавку, где меня уже ждала Сигни. Мы принялись перебирать вещи — здесь торговали бельем и всякими приятными женскими мелочами, однако через некоторое время я заметила, что хозяйка лавки довольно нервно посматривает на висевшие на стене огромные часы.