А теперь выслушайте меня внимательно, Танни. С этого момента вы — хозяйка Лазарета на перекрестке миров. Я давно признал вас Стражем порога, те, кто прибудут забрать меня, сделают то же. Я никогда не учил вас принципам и правилам Лазаретов — вы доходили до всего своим умом и вполне успешно. Я не открывал вам всех секретов управления станцией — и тем самым сделал и еще сделаю вашу жизнь интересной. Вам столько предстоит узнать, что я немного завидую! Впрочем, меня тоже ждет новизна ощущений. Я ухожу с легкими сердцами, ибо оставляю свое дело в руках достойного человека. И — запомните мои слова — я горжусь вами, Танни!
Татьяна слушала, затаив дыхание. А слезы текли и текли по лицу, а экран расплывался в глазах, и тогда она сердито шваркала ладонью по векам.
— Однако, — Лу-Тан прищурился и наклонился вперед, словно стремился оказаться рядом с ней, — похвалу не стоит воспринимать как призыв к действию! Нельзя останавливаться на достигнутом. Надо идти вперед, учиться новому, пересматривать и переосмысливать старое. Перед вашим отлетом я не зря тестировал вас. Программа обучения составлена, и Э ждет вашей команды и желания. Когда вы закончите обучение — а это будет не скоро, сможете написать программу для ассистента. Рано или поздно он вам понадобится. Я работал один, и одиночество мне никак не мешало. Ассистент стал необходим тогда, когда я понял, что мое время подходит к концу. Вы же выберете для себя сами.
Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать вам. Э всегда поможет и поддержит — в том, что ему доступно. Будьте сильны и мудры, Танни. Вы — Страж порога, охраняющий жизнь, отделяющий ее от смерти. И помните, что я сказал вам когда-то — во Вселенной ничего не теряется. Все где-то пребывает…
Еще несколько секунд Лу-Тан жадно смотрел в экран, словно и в самом деле видел свою земную ученицу и пытался запомнить, затем резко включился свет, резанув по глазам. Татьяна зажмурилась. А когда вновь посмотрела — стена, белая и пустая, скрыла звездную дорогу, по которой ушел Учитель.
В открывшиеся двери ворвался Ларрил. И остановился, словно увяз в волне отчаяния, накрывшей Татьяну Викторовну.
— Он мертв, — сказала она. — Господи…
Проангел тронул туммер.
— Притушите знаки Ассоциации на кораблях, — приказал он невидимым капитанам, — и сообщите на М-63: доктор Лазарета сектора Див, Страж порога — Лу-Тан с Крелоса, звездная система Кита, ушел в свой последний полет.
Он подошел к Татьяне — консоль сдвинулась, открывая проход — и протянул руки. И она, рыдая, бросилась ему на грудь, уткнулась лицом в живое тепло. Черно-белые крылья взметнулись шатром над их головами.
Оказывается, проангелы тоже умели плакать…
Ложечка белого матового металла позвякивала в любимой Татьяниной чашке из тонкого фарфора с голубыми завитками. На свету «фарфор» казался полупрозрачным и светящимся. Из чего и то, и другое сделал Э, она понятия не имела.
Позвякивание раздавалось долго. Татьяна тупо мешала давно остывший чай, наблюдая за скручивающейся в воронку жидкостью.
Молча сидевший напротив нее Ларрил, наконец, не выдержал, отнял чашку, вылил чай в мусороуловитель, налил свежего напитка — дымящегося и ароматного.
— Тебе надо поспать! — в который уже раз предложил он. — Мы не можем связаться с кораблями в Потоке — неизвестно, когда прибудет делегация с Крелоса. Отдохни, я подежурю.
Татьяна Викторовна, не отвечая, покачала головой. Лицо стянуло от слез, но глаза были совершенно сухими. Нет, никогда не привыкнуть человеку к неизбежности потери! «Я просто боюсь терять!» — ответила она когда-то на вопрос Лу-Тана. Незнание порождало страх. Страх вызывал к жизни то, чего она так боялась. К жизни… К смерти… Где-то в глубине души она понимала, что не права. Прав, как и всегда, был он — пожилой крелл, искусный Страж порога, мудрый доктор Лазарета сектора Див. Он знал, ЧТО существует за порогом небытия, она — еще нет. И кроме спрятавшегося глубоко ощущения, что правда на его стороне, в ее захолодевшей душе было пусто и одиноко. Словно кусок ампутировали и положили в холодильник в конце коридора.
Туммер Ларрила пискнул.
— М-63 высылает почетный караул к Лазарету, — сообщил невидимый голос. — Они хотят переговорить с вами, командор.
— Возвращаюсь на МОД, — коротко ответил проангел и поднялся.
— Нам всем будет его не хватать, — тихо сказал он, глядя в сторону. — Но он прожил достойную жизнь, и полет его был прямым. Он не желал бы, чтобы ты так печалилась о нем!
— Я знаю, — шепотом ответила Татьяна. Глаза рвануло изнутри — слезами.
— Я вернусь, — обреченно сказал Ларрил и покинул комнату.
Она подняла голову спустя еще несколько минут. Огляделась, словно увидела обстановку впервые. Да она и видела ее впервые — без Лу-Тана. Ощущение, что его больше нет на станции, было таким сильным, что она сжала ладонями голову и застонала, раскачиваясь на стуле. Лежащий в ногах Бим жалобно скулил.
Татьяна покусала губы, нашарила в кармане комбинезона флакон со стимулирующими таблетками, высыпала горсть на ладонь, запила еще горячим чаем. Погладила собаку. Поднялась и вышла.
Она медленно обходила станцию по круговому коридору, прислушиваясь к пустоте и собственному одиночеству. Бим неотступно шел сзади, иногда поднимая голову и поглядывая на хозяйку снизу вверх.
У дверей первой шлюзовой стоял заброшенный контейнер с кристалином. Уходя, Ларрил поднял и аккуратно поставил его у стены, видимо, не зная куда деть. Татьяна с минуту смотрела на черные металлические бока, затем взяла контейнер и понесла в Центр Управления.
— Где же нам хранить этакое богатство? — вслух спросила она сама себя и огляделась.
Поставила контейнер на пол, отстегнула крышку, достала кристалин и водрузила на Управляющую консоль.
— Выключить свет!
Свет немедленно погас. По граням октаэдров потекли-побежали пульсирующие волны света. Из острия верхнего кристалла свечение выплескивалось фонтаном, поднимаясь до потолка, растекалось по стенам, меняло спектр, завихрялось радужными кольцами, чтобы столкнуться с новой порцией бирюзовых, порожденных друзой, лучей.
На мгновение она забыла обо всем, до того прекрасна была волшебная игра света. Даже Бим не гавкал. Сидел, забавно крутил головой, пытаясь отследить момент появления и исчезновения световых волн.
Татьяна осторожно убрала друзу в контейнер. Постучала пальцами по консоли. Подумала. Сделала запрос Э. Через некоторое время пришел ответ — объект был найден. Она набрала и отправила сообщение, ногой задвинула драгоценный контейнер под консоль.
— Не ко времени сейчас, Бим, — Татьяна, наклонившись, трепала собачьи уши. — Но пойдем, посмотрим на звезды. Эти всегда будут с нами…
В смотровой было темно. Только возвышались два сидения рядом — ее стул и Лу-Танова уродливая «козетка». Горло перехватило. Татьяна села на свое место и погладила ладонью теплое, словно только что покинутое, лежбище.
— Не убирай его, Э, — тихо попросила она. — Пусть всегда будет, хорошо?
Управляющий Разум никогда не отвечал. Она до сих пор не знала, умеет ли он говорить? Но сейчас была твердо уверена — Э не просто услышал ее. Согласился.
В пространстве неподвижно зависли пять легких крейсеров и десять МОД, присланных Ассоциацией для почетного последнего караула. Корабли были темны — опознавательные знаки притушены.
Татьяна непрерывно глотала стимуляторы, но не они были причиной ее нежелания спать. Вспомнились вдруг первые ночи после похорон Артема, когда она боялась уснуть потому, что страх умереть во сне был сильнее чувства усталости. С чего появилась тогда у нее эта мысль — с того ли, что сердце ныло не переставая, а она, как врач, знала, что боли в сердце обычно сопровождаются мыслями о смерти, о которых люди предпочитают не говорить? Или, коснувшись, прощаясь в морге, его холодного изменившегося лица, она приняла в себя эту покойную стылость, прочувствовала всеми нервами, всеми фибрами души и желала, а потому боялась своего желания, впасть в небытие вместе с ним? Нет, был мудр старый «морж», запечатав двери своих покоев и не допустив ее к телу.