— Но насколько сильно?
В ответ тот только хмыкнул — внезапно решившись, Отари пошел в открытую:
— Вот что, ответьте прямо, — сказал он, глядя в глаза собеседника, — пойдете ли вы на связь с откровенными врагами этого движения? Подумайте — ведь вы принадлежите к одной из высших каст…
— Вы хотели оскорбить меня этим? Вам это почти удалось!
— Нет, нет! — выкрикнул Отари, лихорадочно решая эту неожиданно возникшую проблему. Доверить? Или нет? Ведь за этим стоят люди — если о них узнают, им несдобровать… В конце концов он с отчаянной откровенностью решил довериться своему чутью:
— Запомните номер нитки — 418502630 (этот номер намертво врезался в память — не потребовались и мнемонические навыки, настолько подействовала непривычная обстановка тайного разговора).
— Что это? — с легким недоумением спросил этнограф.
— Может быть, мое спасение… Вызовите этот номер. И расскажите все. Не знаю, к чему это может привести, но по крайней мере стоит попытаться… Но только после снятия слежки!
Жюль задумчиво кивнул головой:
— Хорошо… Попытаюсь.
Они поглядели друг на друга — и, не сказав больше ни слова, разошлись. Шаги быстро затихли, поглощенные ворсистым ковром мха.
Глава 10
Синеватый свет вспыхивал под ногами, пробегал по стенам. Дышать все тяжелее — воздух за долгие годы будто слежался. Отари отер пот со лба и в очередной раз оглянулся — ничего, держится… Он решил, что отправился в путь один — наивное заблуждение. Не успел он сделать и нескольких шагов, как позади бесплотным духом возник Уном. Уговоры не подействовали — плониец остался с ним и сейчас дышал в затылок, не давая испугаться могильной тьмы вокруг. Сейчас их выручало собственное свечение, но и оно начинало меркнуть. Единственным источником света остался горшок с отводком «костра». Двести метров — почти… Этот рубеж преодолеть не удалось. Отари резко остановился — Уном со всего размаха налетел на него, чуть не выронив драгоценную ношу:
— Что… о! Вз… — голос вдруг прервался. Отари осторожно отвел его назад, взяв за плечи. Уном продолжал глядеть, словно завороженный — плечи его ощутимо подрагивали, волосы окружили голову вздыбленным ореолом, то и дело щекоча человеку лицо. В глубине зеркалом отсвечивала черная вода… «Стало быть, дороги дальше нет», — вывел он, присаживаясь на камень. Уном примостился рядом, поставив горшок на пол, и осторожно выглядывал из-за его плеча, словно напуганный ребенок. В полутьме глаза его диковато поблескивали.
— Дальше дороги нет, — произнес Отари вслух.
— Н… надо… Нет! — словно поперхнулся Уном.
Отари недоуменно оглянулся — в первый раз за все время знакомства он не понял, что хотел сказать плониец. Тот не обратил на это внимания — взгляд его был прикован к неподвижному зеркалу воды, волосы беспокойно шевелились на голове, словно змеи у Медузы Горгоны, губы подергивались и весь он мелко подрагивал, словно в лихорадке…
— П… пойдем назад… д! Пойдем… за… — губы не слушались туземца.
— Ты хочешь уйти?
— Да! Здесь… нельзя… У-ум…
— Хорошо-хорошо, — попытался успокоить его Ило и тяжело поднялся, — пойдем, пожалуй.
Кажется, Унома не слушались не только губы — человеку пришлось взять горшок. Другой рукой он схватил в охапку сникшего проводника — у того, кажется, и зубы ляскали. «Вода плохо влияет на туземцев. Почему?» — думал он, осторожно ведя своего серокожего товарища назад. Любопытство — такой зверь, разбудив которого, легко не успокоить. Но и поводов немало — вот, к примеру, целый народ, страдающий необъяснимой водобоязнью. Из памяти всплыло — «мрог». Повертев словечко так и эдак, Отари вынужден был признать, что все равно ничего не понимает. Но воспринималось оно теперь всерьез, без иронии.
Отойдя на безопасное расстояние, Отари опустил затихшего туземца на подстеленное одеяло и задумался. Положение у него сейчас — не позавидуешь. Сиди и жди — найдут или нет. Хорошо, если у Жюля все обойдется — а если и его задержат? Самовластие Бронтома сомнений не вызывало — как он прикажет, так и будет… Уном, кажется, заснул — Отари осторожно провел рукой по его успокоившимся волосам и облегченно вздохнул. Поспать самому? Отсутствие браслета раздражало, как нехватка нужного пальца на руке. По ощущению, должен быть вечер… Нервная взвинченность не давала подступиться дремоте — повертевшись и повздыхав, Ило вновь поднялся, насуплено внимая давящей тишине. Может, поискать другие ходы? Честно говоря, он не верил, что найдет путь посуху — если уж океан добрался сюда, то затопил все. Но для очистки совести он осмотрел еще несколько ближайших развилок, позаимствовав из горшка горсть сияющей склизкой массы в качестве личного факела. Как он и ожидал, везде было то же самое — мертвое зеркало воды на уровне океана. Напрашивалась мысль, что система пещер напрямую сообщается с ним. Если бы иметь комплект легководолазного снаряжения… Отари только вздохнул. Снаряжения, конечно, не было. Когда он стремился сюда, то меньше всего он мог ожидать, что понадобиться акваланг. Правда, в багаже у него имелась маска для подводного плавания, но на кислороде, растворенном в воде, долго не протянешь — здесь же, судя по всему, плыть не одну сотню метров… Да и маска осталась в поселке.
Отари застыл на месте — ему послышалось… «Уном?» Отари бесшумно направился к месту, где оставил своего спутника. Нет, здесь все по-прежнему — плониец спокойно спал в той же позе, языки живого костра освещали его осунувшееся лицо. Человек почувствовал, как начинает топорщиться несуществующая шерсть на загривке — он не мог ошибиться, звук был! Тьма и тишина вокруг перестали быть нейтральными — обступив со всех сторон, они таили угрозу. Вытерев со лба испарину, Ило, пересиливая себя, решительно двинулся обратно.
…Звук повторился, окончательно убедив Отари в том, что он не страдает слуховыми галлюцинациями — вытянувшись в струнку, он напряженно вслушивался. Какой-то отдаленный гул — но он исходил из одной точки. Поставив на подходящий выступ плошку с отводком костра, он начал ощупывать стену. Вот звук стал как будто глуше… Вжал ладонь во что-то мягкое — звук пропал. Отнял — снова неопределенный гул. Слуховое окно… Ладонь засветилась уже знакомым мерцающим светом — в темноте зажегся знак пятерни. Что-то вроде гнезда мха… Подкатив камень, он забрался повыше и приложился к нему ухом. Вначале ничего нельзя было разобрать, но вот на общем фоне ясно и четко прозвучало: «Сворачивай, здесь…» Все ясно. Спрыгнув, он машинально потер руки, окрасив фосфоресцирующим веществом и вторую ладонь. Преследователи близко. Теперь, когда опасность приняла конкретные очертания, он мог думать спокойно и трезво. Однако же бесплодно — трезвый рассудок подтвердил смутное ощущение обреченности. «Они перекроют развилки и обследуют все ходы по очереди…»
Вернувшись, он привалился к стене, слушая тихое дыхание Унома. Невысвобожденная энергия рвалась наружу — как, вот так тихо сдаться? Ило зябко повел плечами — ведь они могут попросту пристукнуть его здесь… Хотя бы за угнанный танк. Вокруг царила такая тишина, что, казалось, ничто не сможет ее нарушить — заповедник покоя и неподвижности… Отари поднялся — он не мог больше сидеть. Теперь он направился к затопленному проходу, высоко подняв разошедшийся на добротном перегное отводок костра. Чем черт не шутит, может быть, удастся пронырнуть… Подойдя к застывшей воде, он склонился над черной поверхностью… И первое, что он увидел, оказалось до боли знакомо. «Смотрящий!» — шарахнуло в мозгу. В воде не отражалось ничего.
«Точно так же, как у входа… Но здесь — вода! А там?» Он припомнил глубокую поверхность… Камень так не отполировать. «Что, черт побери, это может означать?» Задав себе этот риторический вопрос, он обнаружил, что осторожно отодвигается назад — точно так же, как тогда. Чуть подогнув колени, он поймал глазами свое отражение — так же, как и там, оно глядело мимо. Двинувшись в сторону, уперся плечом в холодный камень стены. Здесь встретиться глазами не удастся… А если бы удалось — что бы это дало? Вход в какое-то другое подземелье? Это уже слишком. Хотя — почему? Отари покачал головой — после стольких фокусов ничего не будет слишком. Нагнувшись, он взбаламутил воду рукой. Раздался легкий плеск, гладкое зеркало подернулось рябью. Вода был чуть холоднее, чем снаружи. «Ладно, нечего время терять», — решившись, Ило быстро пошел назад, помахивая в воздухе плошкой — тени нетопырями носились по стенам.