“Нужно спасать святого мученика” - Фернан подбежал к своему напарнику, и стал поднимать тяжёлое туловище. Ливио, уткнулся лицом к тракту, но пальцы цепко обхватили тетиву лука. Создание умелых рук некомпозитного состава, из акации или ясеня, он выглядел непривычно. Тетива, настолько тонка, что казалось, сделана из лески рыболова. На навершиях выпилены украшения в виде клыка из пасти маститого волка.
Фернан кое - как взгромоздил на плечи неподатливого охранника, но тут на его руки закапала кровь. Повернув к себе лицо охранника, граф увидел отливающие белизной щёки, прореженные нездоровой синеватостью. Из левой ноздри струйкой вытекала та самая жидкость. Не изменившись в лице, граф потащил его, едва ли не волоча по земле. Куда он идёт? Прямо перед его глазами, появилась, как по велению вопящего разума, лошадь. Тот самый Ливио, названный в честь хозяина. Откуда он взялся, если в самом начале схватки на этом участке местности охранник остался без верного коня? Но безумное счастье от увиденного, затмило все остальные мыслительные извороты. Предварительно проверив упряжь, граф взгромоздил тело и сам с трудом взобрался на верха.
Лошадка на удивление оказалась понимающей, да к тому же выносливой - несла своих всадников исправно, и совсем не взбрыкивала. Пред графом стояли задачи: удерживать всё время заваливающегося Ливио, и руководить процессом езды. Поводья, удерживаемые на натяжении, рвали кисть, на которой острыми язвами вспухали мозоли, к тому же перевязка на раненной руке совсем сорвалась, улетев в неизвестность. “Где же мне в этой глуши найти врача? Ближайшая деревня лишь через несколько лиг, а он боюсь, не протянет в таком состоянии. Пусть он и неприятный, скользкий тип, но сражался он доблестно, и оставить я его не могу. Тем более, задание Конрада я не выполню в одиночку” - нехотя признался себе Фернан. Он погнал конька ещё быстрее, и тот гордо взмахнув гривой, полетел, стрекочущей сорокой.
Сколько времени прошло: века или тысячелетия - затруднялся сказать кто - угодно. Но конь устал и наружу полез гонор, то и дело, выходя из-под контроля, он действовал на нервы ездоку. В один из несладких моментов, Ливио вылетел с дороги, сбивая с себя наездников; Фернан с вылетающим сердцем, взревел от натуги и, удержав Ливио, ногами затормозил, вминая бока коня. Тот покорно затрусил, по покрывалу из приторно пахнущих листьев... листьев?!
Спрыгнув с коня, граф собирался высвободить из-завязок охранника, как того осенило сознание и он пришёл в себя. Бешено завертев головой по сторонам, он едва не слетел с седла, пока не взглянул на мир ясными глазами. В его карих глазах, под нависшими надбровными дугами читался немой вопрос.
- Я не знаю, где мы находимся... те бандиты скрылись восвояси, и я побежал помочь тебе, потому как ты выглядел неважнецки. В результате оказалось, что ты лежишь без сознания, и из твоих ноздрей сочится кровь...
- Без деталей, - простонал Ливио, массируя виски.
- Мы скакали основной дорогой, обгоняя все ветра, пока я не перестал следить за ездой, а потом твой пони взбрыкнул и вот... результат, - устало оседая на землю, проговорил граф.
Охранник последовал примеру, но, не забыв огрызнуться: - Мой пони вынес нас обоих, так ещё сам говоришь, несясь при этом, как угорелый. Так что не дерзи, дворянчик.
Перекосив лицо ухмылкой, граф смолчал, и проявил любопытство. Куда его лихая занесла? Стоило оглядеться вокруг.
Пейзаж, надо сказать, действительно заслуживал отдельного внимания. Съехав с основной проторенной дороги, они, по-видимому, проскакали по какой-то просёлочной обочине, изгибом выведшей их в задворки лесные. Опушка осеннего леса их встретила пряными запахами и шорохами снующего зверья, как обычно незаметного нетренированному взгляду. Но от разглядывания прекрасного отвлекала ноющая боль в руке, и вены, вздувшиеся до основания. Казалось, они сейчас прорвутся сквозь кожу. Градус после боя упал, больше не поддерживая, и у графа помутилось в глазах. Сколько времени он провёл в практически бессознательном состоянии, он не знал, но хлёсткие пощёчины привели его бы себя, даже с того света. Фернан измученно улыбнулся: - Погоди, коновал, меня мять.
Ливио, с неприятной гримасой, зашарил за пазухой, показывая кулак напарнику. После недолгих пыхтений, он вынул продолговатую коробочку, с серебром отсвечивающей крышкой. Раскрыв, глазам предстала переливающаяся труха, с разбросанными по днищу крупинками. Сия смесь выглядела жутковато, но ещё больше графа не порадовали действия Ливио, мгновенно схватившего поражённую руку. Закатав рукав, он зажал ужасающие раны. Фернана, подкинуло от раздирающего прикосновения, и он стал вырываться, вне себя от помутнения рассудка. Но “коновал” не сдавался, умудрившись ещё по ходу, аккуратно посыпать свободной рукой вокруг жуткого вида ран.