Четвёртый «гражданский» член Тайного Совета для Ба́тона был чем-то средним между толстяком Первым Министром и душегубом-садистом Главным Стряпчим. Вернее — была. Дахна Злобо́, в чьём подчинении находилась дипломатическая служба Четырнадцатой Тирании, являла собой наглядное подтверждение выражения «волк в овечьей шкуре». Другой, более точный эпитет чертовски привлекательной женщине дал лично Ост-Себирн 29-й после назначения той на должность — «гадюка». Сам же Ба́тон называл её не иначе, как «ведьма».
— Так, мои хорошие, — неожиданно серьёзно обратился Тиран к ближникам. — Что мы имеем на данный момент? Гуго?
Главный Стряпчий резко поднялся со стула. В руках он держал заранее открытую папку с толстой стопкой убористой писанины в ней.
— Мой Тиран, я подготовил подробный отчёт по финансовым возможностям руководства Десятой Державы. Нет никакого сомнения, что Государственное Хранилище Маны Гистерх Десятос успел опустошить. По моим пессимистичным прогнозам, на территорию нашей страны беглецами было завезено не менее четырёхсот процентов маны «танков» и до пятисот процентов маны «техники».
Ост-Себирн 29-й изогнул бровь и надменно ухмыльнулся.
— А по оптимистичным прогнозам?
— Вдвое больше, мой Тиран.
Не единый мускул не дрогнул на застывшем восковой маской лице Главного Стряпчего. После одобрительного кивка главы государства, Зуболют продолжил:
— Личные средства, ювелирные изделия и драгоценные металлы, как вы, мой Тиран, знаете, правящая элита Десятой заблаговременно разместила на хранение в Главном банке нашей столицы. Если перевести эти средства в энерговалюту, то выходит ещё около ста процентов маны «танков» и тысяча сто пятьдесят процентов маны «техники».
— Хорошо. Можешь сесть, Гуго.
Шеф Главупра Финансового Надзора слизняком покорно стёк на место. Ба́тон Кракос случайно пересёкся с Зуболютом взглядом. Там читался весь спектр эмоций подобострастного лизоблюда. Понятно, что направлены они были совсем не на него, а в строну Тирана, но маршалу стало как-то не по себе. При виде сидящего напротив прилизанного, накрахмаленного недомужика с замашками изувера-садиста, Кракос мысленно плюнул ему в мерзкую рожу.
— «Пулемёт», — Ост-Себирн 29-й ткнул пальцем в сторону министра промышленности. Бистре Пу́льну хотел подняться, но Тиран снисходительно махнул рукой, чтобы тот говорил с места. — Что у нас по технической части?
— Мой Тиран, мне пока доложить нечего, — честно признался Бистре. — Думаю, не ошибусь, если скажу, что ожидать резервы Десятой Державы нам вряд ли следует. Ближнему окружению Гистерха просто некогда было заниматься эвакуацией материальной базы. А вот по вопросу получения технологий изготовления военной техники, вполне допускаю положительные сдвиги. Легкие бронетранспортёры «Б-Дес-Четыре-М» и «Кобра-А», пятидесяти пяти миллиметровые миномёты и ста десяти миллиметровые гаубицы, производимые в Десятой Державе, армии Тирании пришлись бы кстати.
— Согласен. Почему-то уверен — ты как всегда окажешься прав.
На заседании Тайного Совета присутствовали в общем-то все «свои», поэтому Ба́тон нисколько не удивился обращению Тирана к министру промышленности по «военному» прозвищу вместо имени. Что любопытно: ехидных улыбочек на физиономиях оставшейся гражданской троицы он не заметил. Разве только «Гадюка» стрельнула как-то странно глазами в сторону Тирана.
— Так, — Ост-Себирн придвинулся вместе с креслом к столу. — Какие новости на дипломатической почве? Дахна?
Секретарь-консул дёрнула назад головой, как от пощёчины, и пружинно поднялась.
— Мой Тиран, по официальным каналам два часа назад пришёл запрос от Красной Республики. В нём нарком иностранных дел Молотов просит нас об экстренных переговорах. Делегация так называемой «группы Мир» специальным порталом ещё вчера прибыла в нашу столицу.
— Знаю, Гаузедос докладывал вечером, — глава Четырнадцатой Тирании взглядом «кивнул» на Первого Министра, а тот в свою очередь затряс всеми подбородками в знак подтверждения слов Тирана. — Твои выводы?
— Во-первых, красные будут требовать выдачи Гистерха Десятоса и остальных. В случае нашего отказа — выставят ультиматум. Чего-то серьёзного ждать не следует. Максимум, на что Сталин пойдёт — блокирование Межморского канала и продуктовое эмбарго.
Ба́тон демонстративно хохотнул в кулак.
— Как я вижу, у нашего маршала другое мнение на сей счёт, — ухмыльнулся Ост-Себирн 29-й.
«Гадюка» одарила командующего сухопутными силами испепеляющим взглядом.