— А если они — опасные и хитрые враги? Сейчас всё может быть, такое время. Может, они снова попытаются пустить кровь новой власти.
— Доносить я не пойду.
Анна Васильевна тяжело опустилась в рабочее кресло мужа. Как видно, она не собиралась встать отсюда прежде, чем убедит его.
— Конечно, нам ничего не будет, если мы смолчим о своих подозрениях, — сказала она отчетливо. — Худое сделают не нам, а советской власти. А мы же с тобой — не советская власть, мы — сами по себе, незаметное семейство интеллигентов… Нам всё равно, какая власть, — белые, красные, зеленые…
— Зачем ты так говоришь! — возмутился Борис Петрович. — Если бы я был за белых, я бы воевал в их армии. А я ушел и воевал против белых. Советская власть мне ближе всех других. Я замечаю и слабые стороны ее работы, но всё равно, стою за советскую власть.
— А в чем это выражается?
— Ну вот, ты опять упрощаешь… Это выражается в состоянии моей души, моего разума…
— В действии надо. Делом надо доказывать, кто ты такой. Что худого, если гражданин беспокоится за интересы своей власти, своего государства? Это не донос, неправда, это помощь. Если в твоем «Заготпроде» честные люди — их никто не тронет. А если враги — то жалеть их нечего.
— А вдруг мы всё это вообразили с тобой, Нюсечка? Ну, подумаешь, подкармливают своих сотрудников, что ж такого? Ведь это официальное учреждение…
Она с сомнением покачала головой, не давая убаюкать себя успокоительными речами. Нет, тут дело нечисто. Вот и надо посоветоваться с кем-нибудь из партийцев.
В понедельник папа не пошел на службу, только сходил днем сообщить, что берет расчет. Странным образом, с него не потребовали обратно его «премиальных». Вечером отец и мать закрылись в своей комнате и долго разговаривали шёпотом.
А потом, в воскресенье, мама ходила к Зое. Теперь уже Зоя больше не делала бумажные цветы, она заведовала в губисполкоме каким-то отделом. Зоя знала все новые порядки, и Анна Васильевна рассказала ей о «Союззаготпроде». Вскоре туда на место уволившегося Бориса Петровича был принят какой-то другой консультант.
Проходя однажды мимо конторы «Союззаготпрода», Анна Васильевна увидела этого консультанта выходящим из двери под знакомой вывеской: у него были черные глаза и черные усы, был он чем-то знаком Анне Васильевне… Он не узнал ее, не поклонился и прошел мимо, а она, напрягая память, вспоминала: плетеная корзина, пеленки, Севочка… Плетеная корзина… «От Зои Васильевны». Да это же был он, человек, которого она прятала от деникинцев! Почему же он не поздоровался с ней, неужели забыл доброе? И как мог он очутиться в этом подозрительном «Союззаготпроде»? Или они с Борисом просто вообразили, и ничего подозрительного в этой конторе нет?
Через два месяца она прочитала в городской газете о том, что Губчека раскрыла белогвардейскую подпольную организацию, сколачивавшую повстанческие отряды в казачьих районах. Губчека арестовала пятерых главарей, но один ускользнул: это был «бухгалтер» Гродзенский, вербовавший Бориса Петровича на службу в «Союззаготпрод».
В один из вечеров в квартиру Бориса Петровича снова вошел черноглазый и черноусый человек, которого когда-то прятала Анна Васильевна. Ее не было дома, Борис Петрович встретил его весьма сдержанно.
— Я из Губчека. Вы доцент Лоза Борис Петрович?
— Да, это я…
— Ну, как научная работа ваша идет?
— А почему, собственно, это интересует Губчека? — спросил Борис Петрович. Он тут же испугался своего вопроса, но пришлось бы снова — он спросил бы то же вторично.
— Не Губчека, лично меня интересует.
— Я нигде не служу, — независимо ответил Борис Петрович.
— Почему не служите? Не хотите?
Борис Петрович готов был взорваться и наговорить лишнего, разговор показался ему издевательским. К счастью, вернулась Анна Васильевна. Она обрадовалась гостю, велела няне поставить самовар и приготовить чай. Беседа с неожиданным гостем сразу стала легче и приятней.
— Пришел я поблагодарить вас, — сказал, наконец, гость супругам. — Вы, товарищи, помогли предотвратить большое несчастье. Вы уже из газет знаете обо всем. У них был расчет на вашу немоту, — гость кивнул Борису Петровичу, — на то, что вы безопасны для них, Борис Петрович. А теперь, если вам не трудно, расскажите, почему, вы не работаете по специальности?
— Потому что меня считают за недобитого врага, — вызывающе ответил Лоза.