Легкая щетина нисколько не портила облика аристократа, а наоборот придавала владельцу своеобразного шарма. Аккуратная полоска усов и маленький «островок» под нижней губой гармонично смотрелись с густыми, но ухоженными бровями, да и весь внешний вид говорил о том, что этот мужчина привык следить за собой и прилагал к этому достаточно усилий.
Атлетически сложенную фигуру с прямой спиной скрывал светло-серый с едва различимой клеткой из голубых нитей костюм и темно-синяя с фиолетовым оттенком рубашка, застегнутая на все пуговицы.
Воронов представил его как Эредрика Нортона, англичанина, несколько веков назад перебравшегося в Россию для того, чтобы устроить себе спокойное существование вдали от завистников и недоброжелателей.
Его жена, Маргарет, сейчас находилась дома и присматривала за их несовершеннолетней дочерью, Анабель. С этой женщиной древний познакомился несколько лет назад, когда его первая супруга, Вивиан, оставила мужа, бросив на него их дочь, Лилиан, которая и пропала несколько дней назад, и уехала обратно в Англию вместе с новым кавалером.
Нортон догадывался, что установившиеся между ним и супругой холодные отношения повлекут за собой нечто подобное, а потому не слишком удивился такому исходу, но зато теперь у него есть Марго и малютка Бель, которых он любит и обожает всем сердцем. Лилиан всегда испытывала глубокую привязанность к отцу, а когда на замену матери, вечно холодной и отстраненной, пришла ласковая и любящая Маргарет, то Лили приняла ее с распростертыми объятьями.
Когда Лилиан пропала, первой тревогу забила мачеха. Она так привязалась к приемной дочери, что любящее сердце сразу почуяло неладное, когда девушка не вернулась вечером домой. Ее долго искали, но так ничего и не нашли, кроме оброненного серебряного браслета с несколькими подвесками. Такого же, как и у пропавшей Алины. Это было первое похищение.
Вторыми пострадала семья Лафантейн. Месье Ришар выделялся в этой мрачной компании молочно-белой шевелюрой. Длинные, почти до лопаток, волосы, собранные в низкий хвост, отливали золотым, стоило мужчине хоть чуток сдвинуться с места под светом люстры. Голубые, бездонные, как два хрустальных озера, глаза завораживали своим блеском, если бы не глубокая печаль, поселившаяся в них.
На вид Лафантейну можно было дать около тридцати, хотя на самом деле этот умудренный жизнью вампир сменял не одну тысячу лет. Из присутствующих здесь, он оказался самым старым, а потому именно Ришар возглавлял совет кланов и принимал решения по наиболее спорным и важным вопросам.
Именно благодаря ему Иван смог собрать всех участников данной трагедии, ведь его слово было практически сродни кодексу. Одежда на вампире напоминала нечто среднее между камзолом и пиджаком: застегнутый до самого горла воротник, ряд пуговиц, вереницей уходящий вниз и останавливающиеся за пару сантиметров до подола, черные брюки в тон кафтану и лаковые туфли.
Дочь француза, Бьянка, исчезла спустя два дня после Лилиан. Потеряв жену четыре века назад, блондин тут же забил тревогу, когда единственный близкий ему на свете человек исчез из его поля зрения. Некоторые вампиры после полного превращения обнаруживали у себя разные способности, помимо тех, что появлялись с обращением.
Даром, которым новая жизнь наградила своего подопечного, оказалось видение аур и некоторых отрывков из происходящего с теми, чью вещь вампир будет держать в руках. В тот момент, когда пропала Бьянка, Ришар случайно взял в руки ее сережку, которую дочь искала по всему дому, но так и не смогла отыскать.
Древний поделился с детективами, что когда он прикоснулся к украшению, то увидел темный переулок, обшарпанные стены и чью-то тень на кирпичной кладке, но кем мог быть ее обладатель, мужчина не разобрал, а потом наступила тьма.
Оливия послушно записывала все, что слышала и кое-где добавляли пометки, задавая вопросы для уточнения деталей. Она настолько погрузилась в работу, что переживания по поводу сущности окружавших ее людей ушли на второй план.
Хоффман иногда бросал на помощницу короткие взгляды, отмечая про себя, что ему комфортно работать с ней в паре. Девушка много знала, спрашивала о трудных для клиентов вещах с некой мягкостью в голосе, отчего ей тут же хотелось выложить все и вся без остатка.
Третьим слово взял рыжеволосый мужчина, устроившийся возле окна и не сводившего глаз с ночного неба. Короткие волосы задорно торчали в разные стороны из маленького хвостика на затылке, позволяя нескольким прядям падать на лицо по обеим сторонам, короткая борода придавала ему уставший вид и старила владельца.