- А то я лишу тебя заработной платы за месяц!
- Ах, так! Ну тогда я уйду от тебя и буду работать на вампиров. Виктор, вы же возьмете меня к себе?
- Увы, Оливия, но ваш нынешний работодатель категорически запретил мне иметь с вами какие-либо отношения. А я привык держать свое слово.
- И это после того, что между нами было? – притворно ужасаясь и прикладывая руку к груди, воскликнула Джонсон.
- В свою защиту скажу, что происходящее было полностью вашей инициативой!
- Умеете вы стрелки перевести, господин Рыков! – дуясь как мышь на крупу, недовольно возразила Олив, складывая руки на груди. – Твоя взяла, так и быть, остаюсь!
- А знаешь, я передумал. Пожалуй, лучше стоит уволить тебя за неподчинение вышестоящему лицу.
- Мы не в армии, а ты – вредный и невоспитанный тип!
- На то я и начальник!
В ответ Джонсон только рассмеялась, махнув в сторону Самаэля рукой, и поспешила скрыться в особняке, пока погода окончательно не испортилась. Облака превратились в свинцовые тучи и постепенно сгущались, грозясь разразиться долгими проливными дождями.
-25-
В особняке царила уютная и непринужденная атмосфера. Родители не могли оторваться от вновь обретенных чад и беспрестанно благодарили детективов за оказанную помощь. Виктор сослался на срочные дела и удалился, пообещав заглянуть в ближайшее время, дабы урегулировать оставшиеся мелкие вопросы. Воронов не переставал твердить, что теперь он находится в вечном долгу перед Хоффманом, и сделает все, что тот от него попросит. Самаэль же только отмахивался, уверяя, что ему хватит скромного вознаграждения.
Оливия удобно устроилась в глубоком кресле возле камина, поджав под себя ноги, и с улыбкой наблюдала за тем, как Алина и Петр возятся друг с другом, а остальные братья не могут перестать смеяться, так весело им было наблюдать за кутерьмой младших. Елизавета, пропажа которой вызвала настоящую панику, отыскалась среди толпы задержанных на кладбище последователей. К несчастью, Копош успел засорить ей голову своими фанатичными суждениями, и девушка наотрез отказалась слушать доводы комиссаров и чтецов.
Комиссарами называли вампиров, в чьи обязанности входило вести допрос вампиров, нарушивших кодекс. Эти служители закона иногда прибегали к помощи чтецов, магов, способных заглядывать в разум человека, подтверждая или опровергая настораживающие показания. Впереди Лизу ждал суд, от решения которого зависела ее учесть: смерть, заключение или очищение.
Последняя процедура назначалась крайне редко, ввиду своей опасности и болезненности. Очищение проводилось самим Графом и состояло в том, что вампиру, в процессе длительного сканирования памяти, стирались все имеющиеся у бессмертного воспоминания, помимо самого первого – как человек стал вампиром. После этого «очищенный» отправлялся на обучение и воспитание.
Ему давали новое имя, снабжали некоторой информацией о себе (естественно, заранее сочиненной), а после определяли в разные отделы: поисковиком, комиссаром, наблюдателем и т.д. Так они приносили пользу своему роду и одновременно искупали вину за некогда содеянное.
До своего отъезда Рыков сообщил чете Вороновых об аресте их старшей дочери, но пообещал, что постарается помочь ей. Возможно, ее рассудок прояснится со временем, а пока девушку временно переведут в изолятор, где специалисты смогут поработать с ней.
Иван тяжело воспринял предательство дочери, ведь он действительно любил Лизоньку, как свою родную дочь, и всегда старался сделать для нее все, что было в его силах. Оставалось надеяться, что дурное влияние, оказанное Ионом, окажется не настолько сильным, и тогда Елизавета сможет вернуться в семью.
За окном снова шумел дождь, все рейсы оказались отменены по причине непогоды, а потому детективам пришлось задержаться на неопределенный срок. Обитатели дома разошлись по своим комнатам, а гости, в последний раз поблагодарив сыщиков за помощь, разъехались по домам. Гостиная опустела, и единственным звуком в комнате было потрескивание тлеющих поленьев в камине.
Джонсон читала взятую на время из библиотеки книгу и ежилась от холода. Внезапно огонь вспыхнул с новой силой, как если бы туда плеснули бензина, а на плечи девушки лег шерстяной плед. Олив вздрогнула, но уловив краем глаза знакомую фигуру, расслабилась и вновь углубилась в чтение. Самаэль хмыкнул, усаживаясь в противоположное кресло, и принимая расслабленную позу.