Когда я вышел в коридор, там творилась неприсущая дворцу суматоха. Я пошел в направлении комнаты Америки, подавляя растущую внутри тревогу. Несколько медсестер растерянно перешептывались возле ее дверей.
— Дамы, — кивнул я, они лишь рассеянно присели в ответ.
И тогда я услышал его. Жалобный стон, больше похожий на вой загнанного в угол зверя. С каждой секундой он набирал все большую силу. Из-за двери доносились истошные вопли и мольбы. Послышался треск стекла.
Я резко распахнул дверь и обнаружил ужасную картину перед глазами. Доктор Фонз сидел на стуле напротив кровати, у его ног лежали осколки вазы. Он растерянно что-то бормотал Америке. Ее вид ужаснул меня еще больше. Глаза плотно зажмурены, на лице застыла гримаса ужаса, руки крепко зажали уши.
— Нет, нет, нет… — растерянно пробормотала она и снова взвыла.
Видеть ее такой было выше моих сил. Я хотел уже закрыть дверь и выйти назад в коридор, как вдруг меня оттолкнули от двери чьи-то маленькие руки. Мальчик встал напротив своей матери, крепко сжимая руку своей сестры, словно ища в ней поддержки.
Девочка что-то едва слышно прошептала, и Америка испуганно вскинула голову, распахнув глаза, и посмотрела на нее. А потом моментально вытерла слезы и придала лицу доброжелательное выражение, но уголки ее губ то и дело подрагивали.
Америка раскинула руки и обняла детей, которые тут же подбежали к ней. Она прижимала их к себе с такой силой, словно цепляясь за последнюю ниточку. По ее лицу больше не пробежало ни единой слезинки.
Доктор покинул покои, следом это сделал я, все еще находясь в ступоре от происходящего. Чтобы не происходило сейчас с Америкой, она умело это скрывала от своих детей, лучшие актеры мира сейчас бы аплодировали ей стоя. Доктор Фонз прогнал всех медсестер, бесстыдно подслушивающих за дверью, затем обернулся ко мне и, сняв очки, выдохнул.
— Тяжелый случай… — изнеможенно потерев переносицу, пробормотал он.
Я был все еще в ступоре. Перед глазами стояло лицо Америки, когда она поздравляла Крисс с помолвкой и собственноручно передавала браслет, подаренный мной. НА ее лице блуждала рассеянная улыбка, которая выглядела настолько реалистично, что я и сам ей поверил. Она даже не знала, что я украдкой наблюдал за ней, хотел знать, сколько боли я причинил ей, и соизмерима ли она с той, что она причинила мне. Нет. Не соизмерима. Быть может, звучит самонадеянно, но она раздавила ее, сломала. Не заметить разницу с теперешней Америкой просто не возможно. Похоже, что она долгое время была на грани нервного срыва, и это стало последней каплей.
— Как вы объясните это, мистер Фонз? — я сам удивился угрозе в моем голосе. — Как вы-то не могли заметить, что леди Америка беременна?! Как вы могли допустить произошедшее?! — с каждым словом мой голос повышался.
На секунду в глазах доктора промелькнул страх, но потом его снова сменила усталость.
— Я сохранял врачебную тайну. Леди сама попросила меня об этом, — его слова запутали меня еще больше.
Нет. Я определенно отказываюсь понимать ее. Определенно. Но доктор явно что-то недоговаривал. Его взгляд то и дело метался по коридору.
— Я жду от вас предельной честности, доктор Фонз, — с нажимом произнес я. — Иначе я буду вынужден распрощаться с вами. Уверен, многие семьи нуждаются в частном докторе.
Я уже думал, что сейчас он откажется, но доктор, окончательно поникнув, кивнул. Я указал рукой на кабинет, и доктор послушно поплелся в нужном направлении. Оказавшись на месте, он присел на стул. Я встал напротив окна, спиной в мистеру Фонзу, заложив руки за спину.
— Что вам известно? — кивнул я, давая знак, что он может начинать.
— Пол года назад миссис Сингер доставили в больничное крыло в обморочном состоянии. Обследование показало, что леди ждет ребенка, но она просила меня сохранить ее положение в тайне, а потом и вовсе заявила, что хочет избавиться от ребенка…
Я замер.
— Избавиться?! — перебил доктора я.
— Именно. Я тоже был не мало удивлен и с трудом отговорил ее от этого поступка, ваше высочество… полагаю мистер Кросс не очень жалует детей, ведь он тоже ни о чем не знал.
В голове образовалась каша. Все эти тайны меня абсолютно не касались, но почему-то мне невыносимо хотелось разораться в них.
— Леди каждый месяц исправно проходила у меня осмотр. И с каждым месяцем только лишь подтверждалось, что… — он внезапно смолк, чем не мало удивил меня. Я даже не ожидал, что он выложит мне абсолютно все.
— Что?.. — протянул я.
— Что леди в любом случае не смогла бы выносить этого ребенка. Ее организм слишком истощен и измучен, невооруженным взглядом видно, что она страдает бессоницей и находится на грани нервного срыва…
Ох. Этого было более чем достаточно, чтобы донести до меня, что с Америкой что-то не так. Как же только раньше я не заметил этого. Либо она была прекрасной актрисой, либо я был катастрофически слеп. Я настолько зациклился на своей обиде на нее и вел себя точно обиженный ребенок, не упуская возможность поддеть ее очередной колкостью.
От отвращения хотелось ударить самого себя. Я вел себя настолько глупо! Но я слишком поздно осознал это. Теперь уже ничего не исправить. Зато я определенно созрел для спокойного разговора. Я хотел знать все. Вот только теперь она даже видеть меня не захочет, не то что слышать.
Доктор, до которого дошло, что допрос окончен, и он может идти, встал со стула, но перед выходом обернулся.
— Чтобы вы не поняли меня не правильно, я рассказал все вам не потому, что боюсь увольнения. Вовсе нет. Леди Америке определенно нужна помощь, — дверь беззвучно закрылась за ним.
Я еще долго просидел в кабинете, размышляя, что же могли значить его слова.
***
Я прижимала к себе Томаса настолько крепко, насколько была способна, вдыхала его запах, в котором всегда находила успокоение, но на этот раз не находила его. Внутри было пусто. Эта пустота разъедала меня изнутри и словно кулаком сжимала сердце. Я даже не могла определить, из-за чего именно оно разрывается: от печали или от обиды. И того и другого было предостаточно. Мне было больно от слов Марли, так больно, как никогда раньше. Более того, я была зла на Максона, на Крисс и на всех остальных обитателей этого чертового замка! На короля, который посмел распоряжаться моей жизнью, на Уилла, который окончательно разрушил ее.
Все происходило словно в тумане, Алекса аккуратно увела упорно сопротивляющегося Томаса, тем самым оставляя меня одну. Тишина противно давила на уши. Хотелось снова разрыдаться, но слезы упрямо отказывались выполнять мою прихоть.
Краем глаза, я заметила конверт, мирно лежащий на прикроватном столике, и не раздумывая вскрыла. Внутри оказался клочок бумаги, аккуратно сложенный квадратиком. И не прикопаешься. Узнав владельца подчерка, мои пальцы самопроизвольно сжались добела. Переведя дыхание, я прочитала две коряво выведенные фразы, всеми силами сдерживая злость.
«Не считай свое падение случайным. Ты слишком долго водила меня за нос.»
В голове упорно заработали шестеренки. Уилл, так или иначе, связан с моим падением. Он ясно дал понять, что имеет отношение к проиошедшему. Сердце пропустило удар. Он знал про мою беременность… и решил избавиться от ребенка. Руки словно по команде задрожали, выронив несчастную записку из похолодевших пальцев.
Как он посмел? Это был ни в чем неповинный ребенок! Это был мой ребенок! Он же был такой крошечный! Такой беззащитный.
Слезы покатились по щекам, падая на ненавистный мне кусок бумаги. Соленые капли размывали чернила, оставляя фиолетовые кольца на белоснежный простынях. Внутри стало так пусто… Если бы именно сейчас Максон снова начал бы задавать свои чертовски бестактные вопросы, то я бы все рассказала. Выложила бы как на духу. Но ему больше не нужны были ответы.