Он кивнул, обдумывая ее слова.
— У вас нет его фотографий?
Пакстон проклинала себя за то, что ничего не принесла с собой. Она совсем об этом не подумала.
— Да, есть, но там, в отеле. Я пришлю тебе копии из Парижа.
Он снова кивнул. Он был рад.
— Вы снова поедете во Вьетнам?
— Не думаю.
— Там ведь страшно, правда? — Он придвинулся ближе, зачарованный ею, тем, какая она красивая, и тем, что она знала его отца. Ему больше не с кем было поговорить о нем. Мать всегда вела себя так, как будто даже упоминать о нем — преступление. А если Джой заговаривал об отце сам, бабушка начинала плакать, и тогда папа Томми выходил из себя. А Пакстон была настоящим Посланцем отца, и Джой мог говорить с ней, о чем хотел — Да, довольно страшно. — Пакстон улыбнулась. — Но не все время. У нас были и хорошие минуты И он много говорил о тебе, — сказала она, и мальчик просиял. Ей захотелось приласкать его, погладить.
— Правда?
— Да. Все время. Он показывал мне твои фотографии. Он очень хотел приехать и повидаться с тобой. — Но у него уже нет этой возможности. Тони погиб в тридцать один, он многое не успел сделать.
— Вы приедете ко мне еще? — спросил Джой с надеждой, придвинувшись наконец настолько, что мог коснуться ее волос, таких прямых и золотых, совсем не похожих на волосы его матери.
— Я бы очень хотела, если твоя мама и отчим позволят.
Джой скорчил гримасу и прошептал:
— Он на самом деле не отчим, а дядя!
И она прошептала в свою очередь:
— Я знаю! Твой папа говорил мне.
— Он все тебе рассказал, да? — И мальчик засмеялся. У него появился новый друг, подруга, и такая замечательная. Она откинула со лба его волосы и коснулась лица. Она обнимала Джоя, когда в комнату вошла мать.
— Мы прекрасно провели время, — сказала Пакстон, она была благодарна этой женщине за то, что та позволила ей прийти — Я обещала из Парижа прислать Джою фотографии его папы.
— Да, — сказал он как бы в подтверждение. Они вышли из комнаты, держась за руки Теперь они могли общаться, не говоря друг другу ни слова. Прежде чем уйти, она обняла его и крепко прижала.
— Помни, как сильно он любил тебя.
Джой кивнул. В его глазах стояли слезы Пакстон прижала его к себе, вспоминая, что она чувствовала, когда умер ее отец, но Джою ничего этого не сказала.
— Я позвоню тебе.
— Хорошо.
Только теперь она увидела его отчима, который стоял неподалеку и пристально смотрел на нее Высокий и темноволосый, он тем не менее ничем не напоминал своего брата Он и не подумал подойти и поздороваться, а только повернулся к Пакстон спиной, вошел в гараж и занялся своими делами.
На прощание Пакстон снова поблагодарила Барбару Кампобелло, поцеловала мать Тони, и они пожелали ей удачи в Париже, как будто давно знали ее.
— Я пришлю тебе фотографии, — снова обратилась она к мальчику.
Он еще долго махал ей рукой, уже после того, как она свернула за угол, думая о Джое и о том, как печально, что он никогда не увидит своего отца.
Глава 27
Стоял прекрасный весенний день, когда Пакстон приехала в Париж. Прошла неделя с тех пор, как она ездила в Вашингтон на встречу с представителями Пентагона, а потом в Форт-Беннинг, штат Джорджия, где Пакстон брала интервью у лейтенанта Келли. Эта встреча оказалась короткой, но в то же время горькой. Лейтенант Келли превратился в глазах американцев почти что в символ войны. Этот человек просто потерял контроль над собой и над всем происходящим, он стал злым и жестоким из-за того горя, которое видел вокруг. И, как позже поняла Пакстон, ей было жаль его, жаль всех ставших такими, каким стал он, и особенно жаль, что все это случилось. Но Париж начал залечивать ее раны. Она снимала хорошую комнату недалеко от Сены, по ночам гуляла одна, размышляя о том, насколько отличается теперь ее жизнь от той, которую она вела в Сайгоне.
Здесь она жила уединенно, строго и серьезно, каждый день ходила на мирные переговоры и брала интервью у таких людей, как Киссинджер и Ле Дык Тхо. А в Сайгоне, где временами было очень трудно и даже страшно, ее жизнь в каком-то смысле оказывалась счастливее и легче, чем сейчас, когда Пакстон жила лишь воспоминаниями о том месте, которое она больше никогда не увидит, и о людях, которых она там любила.
Она послала Джою фотографии, и он ответил очень вежливым, аккуратно написанным письмом, в котором благодарил ее.
Время от времени она посылала ему из Парижа открытки.
Через нее проходили все новости из Вьетнама. В октябре список убитых и раненых с американской стороны стал меньше, чем был до сих пор. Но все же было бы приятнее слышать, что убитых нет вовсе.
Пакстон не раз проверяла по всем каналам, которые смогла отыскать, нет ли чего нового о пропавших без вести, но о Тони не поступало никаких новостей. Теперь она уже перестала их ждать, и все же ее не покидало то же странное чувство. Временами она думала, что это происходит оттого, что для нее он всегда будет жив. Но к концу года ее почти убедили, что все надежды совершенно беспочвенны.
В ноябре по заданию «Тайме» она снова отправилась в Форт-Беннинг, штат Джорджия, к началу судебного разбирательства по делу Келли. Дело было довольно мрачное, с отвратительными фотографиями, страшными свидетельскими показаниями, что в конце концов закончилось обвинительным приговором.
После суда Пакстон поехала повидать брата, и, как обычно, ей оказалось совершенно нечего ему сказать, а уж из попыток пообщаться с Аллисон и вовсе ничего не вышло.