Птичка перелила в свой пустой термос свежезаваренный чай и наспех соорудила бутерброды. Съедим сразу же по дороге.
Комм брать не рискнул, вдруг отследят сигнал. И в долине, был уверен, нет связи, там он будет полностью бесполезен. А навредить нам может. Но перед уходом я отправил с него сообщение, которое даст отцу знать, что его дочь жива, и поможет сбить с толку преследователей.
«Папа, я в порядке. Буду к вечеру на Северных склонах».
Этого достаточно. Лишняя информация может сыграть против нас.
Меня разбирала злость оттого, что снова приходилось убегать и прятаться. Голос внутри меня возмущенно шипел и требовал принять бой. Но я не мог ему поддаться. Шайрасы сорвиголовы по своей сути. Но я не один. Да и похоже давно перебесился, не мальчишка. И чаще во главу угла ставлю разум, а не эмоции, которые тем не менее продолжали бурлить во мне.
Мы выдвинулись размеренным темпом, не хочу, чтобы Аделин устала раньше времени, да и перекусить не помешает.
– Почему в каньоне соленая вода? В нее впадает, я так понял, только пресная река, – пытался я отвлечь ее от гибели Бруно.
– Его наполняют подземные соленые источники Мары. Мы называем его Каньон Салато. Со всех сторон его окружают скалы, и только с Ледяной долины к нему есть доступ снизу. В самом каньоне вода теплая. Горячие источники, и к тому же он хорошо прогревается на солнце. Ледяная река не в силах критично повлиять на его температуру.
– Вы плаваете в нем? Он почти как внутреннее море, – улыбнулся я в предвкушении поплескаться там с Аделин. Конечно, без одежды.
– Я – не особо, – неожиданно смутилась птичка, перестав жевать бутерброд. – Боюсь глубины. Могу поплескаться у берега. А озеро в каньоне глубокое. Двести метров! Но мне хватит и двух, – вдруг засмеялась она. – Папа плавает в нем. А наши люди никогда не спускаются в каньон и дальше в долину.
Так прошел день.
Последние километры мы преодолели по полке крутого склона справа, местами совсем отвесном. До каньона осталось метров триста. Безопасный спуск, в виде тропы начинался рядом, огибал слева полукругом водохранилище поверху, повторяя его форму, а потом полого спускался к долине. Сам каньон напоминал каплю, в которую с узкого конца впадала река.
Еда давно была съедена и выпит весь чай. Аделин подустала, но категорически отказывалась ехать на мне.
Чутье заставило меня резко активизироваться, еле заметное движение на краю зрения, и я рывком утянул нас за ближайшее дерево. Широкий ствол и раскидистые тяжелые ветви, прогнувшиеся почти до земли, надежно спрятали нас. А его кору с обратной стороны вспороли пули. Кроме того, я заметил крадущегося неприятеля на тропе, откуда начинался спуск в долину.
– Нас нашли! – шепнул я девчонке. – Насколько отвесная в этом месте стена каньона? Озеро примыкает к ней? Какая высота?
– Здесь большая глубина! Озеро примыкает к сáмой стене. И та полностью вертикальная, – испуганно отвечает она. – До воды метров тридцать! Или немного больше.
И я ошарашил ее окончательно следующим:
– Мы прыгнем вниз, Аделин. Сбежать не получится. – А сам надеялся, что преследовавшие нас люди, не настолько безбашенные как я. Тридцать метров… я выдержу удар об воду, войду хвостом и там уже сверну его кольцом, чтобы загасить скорость. А вот люди не все выдержат прыжок без последствий.
– Нет, нет! Я боюсь! Мы умрем! Ударимся об воду и утонем! А я утону просто так! – в панике тряслась она в моих руках.
– Я не дам тебе утонуть, птаха, ты веришь мне? – гипнотизировал я ее взглядом. – Смотри на меня, девочка!
Отчетливо понимал, что другого пути у нас нет. И, дождавшись утвердительного кивка, приподнял, прижал к груди, лицом к себе.
– Обними меня ногами за талию. Мы справимся, девочка. Держись крепче. И я тебя не отпущу, – шептал я ей, старался успокоить как мог.
И начал движение к краю. От дерева к дереву, которые становились реже ближе к обрыву. Тогда-то нас снова заметили. Последние метры я перемещался рывками, пригибался, прикрывал собой девчонку. Пару раз в нас опять стреляли. Мимо. И снова промазали.
Что долго так не протяну и нас настигнут, я прекрасно понимал. Разведать место для прыжка, тоже не получится. Но я отчаянно хотел выжить снова, и уже не один.
Крепче стиснув птичку, так что она пискнула в моих руках, еще несколько мощных движений хвостом на пределе до ломоты и как можно сильнее оттолкнувшись, чтобы не зацепиться за острые выступы при падении, я прыгнул.
В про́пасть.
Глава 14. Домик для птички
– Глубокий вдох, – скомандовал я ей.