Кружка исчезла, но книга осталась.
Навстречу ему по тонкому льду шла девушка. В руке она сжимала камень.
Солнце светило ему в лицо, и даже сквозь плотно закрытые веки проникали золотистые лучи.
На краю постели сидела женщина и, нежно перебирая его волосы, пела колыбельную. Ее темные глаза в свете лампы казались почти черными.
«Солнечный круг, небо вокруг,
Это рисунок мальчишки.
Нарисовал он на листке
И подписал в уголке…»
Ее пальцы становились все холоднее и холоднее. Подушка пропиталась кровью.
«Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо…»
Черные радужки зрачков ширились, пока на месте глаз не остались бездонные провалы. Ему почудился в них безмолвный вопрос, но он не мог вспомнить, о чем именно.
«Пусть всегда будет мама… Мальчик мой, — прошептала женщина и прижалась сухими губами к его лбу. — Мой глупый мальчишка»
Дарклинг потянулся к ее руке, но его пальцев коснулся лишь ветер.
Сухой, как труха, голос пропел: «Пусть всегда буду я».
Кто-то приложил прохладную ткань к ране на его плече.
Девушка опустилась на колени рядом с ним, ее голубые глаза стали светло-карими. Он с трудом держался на ногах.
— Как глубоко ты опустишься, Александр?
Он хотел ответить, но рот наполнила соленая вода, хотя они находились на реке. А может, и нет. Может, он потерялся в просторах моря.
— Как ты будешь тонуть?
Он потерял опору и потянулся к девушке. Она замахнулась и ударила его камнем в висок.
Во рту пересохло. Дарклинг тяжело сглотнул и огляделся. Его раны обработали и перевязали.
— Алина, — хрипло позвал он.
— Не волнуйся, я решила, что ты не умрешь, — успокоила его Алина. Она сидела на кровати и читала книгу.
Дарклинг облизнул потрескавшиеся губы.
— Где твой камень?
Алина нахмурилась и оторвалась от книги.
— Что?
— Камень в твоей руке.
Алина фыркнула.
— У меня в руках только ты.
Александр опустил взгляд и увидел, что другой рукой Алина сжимала его ладонь. Он закрыл глаза.
Он стоял на носу корабля. Над головой парила огромная, словно грозовое облако, стая птиц. Их перья плавно падали вниз. Дарклинг поймал одно и задумчиво повертел. Окруженный черными перьями, он решил, что находится в безопасности, но птицы превратились в монстров и оскалили острые зубы. Один из них спикировал вниз и полоснул когтистой лапой Дарклинга по лицу.
— Кафтан должен был остановить пули, — прохрипел он темноте.
Алина взглянула на него поверх книги. Может, она думала, что еще не поздно убить его во сне.
— Это наказание за попытку захвата армии.
Дарклинг улыбнулся, надеясь, что она это видит.
— Похищение?
— Пули.
Он погрузился в воду, но, когда попытался вынырнуть, понял, что поверхность озера скована льдом. Выхода нет, ему оставалось только утонуть. Вдруг луч света пробил лед, позволяя сделать глоток воздуха.
Его глаза, как всегда, быстро привыкли к темноте, и он разглядел Алину: укутавшись в одеяла, она сидела рядом, на этот раз без книги, и смотрела на свое испорченное вязание.
— Где мы?
Алина замерла, и, когда Дарклинг уже решил, что не получит ответа, она прошептала:
— У меня дома.
За много миль от них Максим Ланцов подписал указ, согласно которому завоеванные фьерданские территории получили официальное название — Новоравка.
***
На то, чтобы полностью выздороветь, у Дарклинга ушел месяц. Но стоило ему немного оправиться, как Алина куда-то исчезла. Он уже начал думать, что она бросила его на голодную смерть, как она вернулась с нагруженными припасами санями. Хорошо, что он не ушел после той первой недели в одиночестве. Судя по всему, они в глубинке, где нет даже дорог.
Алина пристально оглядела его с головы до ног, но не с желанием, а с тем любопытством, с каким дети рассматривают под лупой насекомое с оторванными лапками.
— А ты пообвыкся, — сухо заметила она.
Дарклинг надел рубаху и штаны, которые нашел в сундуке (он старался не думать о том, откуда у Алины мужские вещи).
— Делать было нечего.
Он с неудовольствием глянул на сани.
— Я и тебя там привязала после битвы. Как багаж, — ухмыльнулась Алина и швырнула ему мешок. — Время отрабатывать свое проживание.
Дарклинг оторопело уставился на мешок с мукой. Не сказав ни слова, Алина прошла мимо него в избу.
***
Завоеванные земли не патриотичны.
Царица Оксана отправила охранять новые поселения отряды гришей, так как после смерти Старкова в обществе сложилось мнение, что только гриши в силах бороться с Фьердой. Некоторые встретили такое решение с уважением, но большинство с неодобрением. Общеизвестно, что фьерданцы сжигали гришей. Гриши чувствовали себя брошенными, отказники — преданными.
Завоеванные земли небогаты. Завоеванные земли нестабильны. Завоеванные земли небезопасны.
***
Тягостно было наблюдать, как Дарклинг мечется в приступе лихорадки. Но не менее тревожно было следить за тем, как он выздоравливает, как расставляет продукты по полкам, заваривает чай и вообще ведет себя, как… обычный человек. Она до сих пор не находила ответа, почему позволила ему выжить. Алина вздохнула и вернулась к своему вязанию. Несмотря на век практики, из-под спиц выходили только кривые свитера и простенькие прихватки. Оказывается, время — не всегда залог мастерства.
Она недавно вернулась из деревни, куда ездила за припасами, и между ними установился непростой мир. Непростой для нее. Дарклинг вел себя так, будто всю жизнь прожил крестьянином: колол дрова, ходил на охоту. Днем он пропадал на несколько часов, а потом возвращался, как ни в чем не бывало. Алина не представляла, что с ним делать.
По ночам они почти не разговаривали друг с другом. Алина всегда находила себе занятие, чтобы лишний раз не сомневаться в разумности своего поступка, а Дарклинг наблюдал за ней, погруженный в свои размышления. Он ни разу не прикоснулся к ней, хотя через их связь она чувствовала, как его снедает желание. Взгляды Дарклинга часто задерживались не только на ее лице, и все же он спал в гостевой постели около окна, через которое проникали первые лучи солнца.
Алина вязала, Дарклинг заваривал чай. Иногда они играли в шахматы. Но в воздухе ощущалось напряжение, как перед грозой.
***
В первую же неделю после признания Новоравки солдаты расстреляли повстанцев: пять фьерданцев и одного равкианца.
***
— Что будет, когда я уйду?
Вопрос настиг Алину, когда она кормила коз. Несмотря на скромное жилище, она завела маленькую ферму: козел, коза по кличке Старушка и четыре курицы. Со «смерти» товарища Старкова минуло два месяца. Не «если», а «когда». Впрочем, она не ожидала ничего другого.
— Зависит от того, куда ты отправишься, — Алина скормила Старушке сладкую булочку и улыбнулась, когда коза игриво слизала с пальцев сахарные крошки.
— Куда мне идти?
Алина вздохнула, тоскливо глядя на Старушку, вытерла руки о фартук и обернулась. Было так странно видеть Дарклинга в обычной крестьянской одежде.
— Не знаю, посмотреть мир, не пытаясь его завоевать?
Дарклинг холодно посмотрел ей в глаза, и, хотя стояла ранняя весна, Алина увидела облачко пара, когда он вздохнул.
— Нас завоевали первыми.
«Нас» — словно они гриши. Но правда заключалась в том, что для таких, как они, в мире не было места. Алина знала это слишком хорошо.
— Не ходи в Равку.
Дарклинг шагнул к ней, и Алина инстинктивно отступила. На мгновение он нахмурился.
— Или что?
Старушка ткнулась носом в фартук, Алина вздохнула и угостила козу еще одной булочкой.
— Или я попытаюсь тебя остановить.